Суккубус (Вавикин) - страница 70

– Совсем? – удивился парень.

– Совсем, – соврала Керри. Парень почесал затылок и сказал, что он еще никогда не занимался любовью с лесбиянкой.

– И не займешься, – подмигнула ему Керри. – По крайней мере, не сегодня.

Парень отсеялся, оставив ее одну.

– Ты это серьезно? – спросил ее бармен.

– Налей лучше еще выпить.

– Тебе не много?

– Хочу напиться.

– Папочка отшлепал или что?

– Заткнись и делай свою работу.

Бармен безобидно улыбнулся. Пожилая блондинка за столиком возле окна послала ему воздушный поцелуй и принялась рассказывать своим не менее молодым подругам, как провела с этим миловидным мальчиком ночь. "У тебя острый язык", – прислала она бармену записку и вместе с подругами наблюдала, как он читает, а когда он посмотрел на нее, то она и ее подруги смущенно захихикали. "Сегодня ты мой", – пришла очередная записка. Подруга блондинки подмигивала бармену, гладя рукой свою шею.

– Староваты они для тебя, – подметила Керри.

– Всего лишь работа.

– Понятно. – Керри чокнулась с полупустой бутылкой.

– Ну, а ты?

– А что я?

– Работаешь? Учишься?

– Учусь.

– Вот как?

– А ты что думал, я шлюха в борделе?!

– Нет.

– Журналистика.

– Что?

– Я говорю, что учусь на факультете журналистики.

– Значит, студентка?

– И скажу тебе по секрету, все еще девственница!

– Не верю!

Рой лежал в кровати, не в силах заснуть. Мысли. Их было слишком много, чтобы думать о чем-то конкретном. Они просто плыли и плыли, и ничто не могло остановить их. Как падающий с неба дождь. Ты можешь лишь ждать, когда он закончится. Лежать. Слушать, как он то усиливается, то затихает. Но ты не властен над ним. Ты можешь молиться. Ты можешь просить его, умолять перестать лить с неба, но он закончится тогда, когда пожелает. И тебе остается лишь смириться. Рой закрыл глаза. Хоровод мыслей был настолько стремителен, что вызывал тошноту. Тошноту от осознания своей собственной беспомощности, от неспособности что-то изменить. Старый будильник, заведенный на семь тридцать утра, запиликал в полвторого ночи. Дождь за окном стих, уступив место ветру. Рой закурил. Голос Бургхайма снова зазвучал у него в ушах: "Слышал, где работает твоя сестра? Поговори с ней. Твоя работа весит на волоске". Сейчас Рою казалось, что не только работа, но и вся его жизнь висела на волоске. Тонком, светлом, как волосы Керри. Жизнь – вот что было самым непредсказуемым в этом мире. Ты идешь в школу и думаешь, что твоя семья самая лучшая из всех семей в мире. Но потом оказывается, что твой отец алкоголик. Он уходит, и тебе остается верить лишь в мать, которая начинает менять своих супругов, как перчатки перед новым сезоном. Один, другой, третий – ты даже не запоминаешь их имен. А мать рожает тебе сестру и говорит, что теперь ты должен заботиться о ней, потому что она слишком занята, чтобы тратить свою жизнь на подобные мелочи. А ты даже не знаешь, кто был отцом твоей сестры. Ей год – тебе одиннадцать, ей пять – тебе шестнадцать. Что остается, кроме веры в неизбежность перемен? И ты говоришь себе, что рано или поздно все изменится. Говоришь и веришь, что тебе хватит сил изменить все это. Изменить к лучшему. А что есть лучшее? Лучшее – это то, что не похоже на то, что есть у тебя сейчас. Нечто другое. Призрачное, как Бог за голубым небом. В него можно верить всю жизнь, но лишь смерть позволит тебе узнать, верна ли была твоя вера. Мать тем временем продолжает строить свою жизнь. Снова выходит замуж. Отсылает тебя в колледж, чтобы ты не смог испортить ее счастья, хотя ты никогда и не пытался этого сделать. Ты учишься, представляя, как станешь журналистом, устроишься на работу, заведешь семью. Да. Это именно то, во что ты веришь. Никаких рок-звезд и киноактеров. Все просто – вот она жизнь. А мать в очередной раз разводится со своим мужем, и тебе приходится оставить колледж, потому что никто больше не собирается платить за твое образование. И вот тебе двадцать один, а твоей сестре одиннадцать. И годы снова бегут в каком-то хаосе, и ты бежишь вместе с ними. И нет стройности в этом беге, потому что ты бежишь не вперед, а бежишь куда угодно, лишь бы подальше от того, что тебя окружает. Бежишь, потому что уже не можешь по-другому. И шанса нет. И вера догорает красными углями в жаровне жизни, на которой жарится твоя судьба. И, кажется, что хуже уже быть не может. Но какой-то водитель, накурившись марихуаны, решает по-другому. Мать умирает, не выходя из комы. Странная смерть. Умри она от ВИЧ-инфекции или алкоголя – в этом, может быть и была бы закономерность, а так… Керри тринадцать, тебе двадцать четыре, и мир кажется таким большим, что хочется спрятаться в шкаф и не вылезать оттуда. И веры уже нет. Есть лишь только упрямство. Упрямство, которое помогает тебе тупо идти вперед. Сестра растет… Ты растешь… И вдруг жизнь дает тебе второй шанс. Ты устраиваешься на работу в "Хот-Ньюс" личным водителем Бургхайма. Полтора года ты возишь главного редактора по всей стране, а потом он вдруг говорит: "Рой, ты же умный парень. Не понимаю, почему ты стал водителем?". Ты хочешь отмолчаться, но редактор слишком настойчив. "Не знал, что ты учился на журналиста", – говорит он. Ты киваешь, и хочешь сказать, что тебе не нужна его жалость, но не говоришь, а на следующий день он вызывает тебя к себе и говорит, что иногда людям нужно давать второй шанс. Ты перекладываешь бумажки, редактируешь, отвечаешь на звонки всяких безумцев, уверяющих, что видели инопланетян, или что у них в подвале поселился полтергейст. Работаешь, как проклятый, чтобы тебе доверили твою первую статью, а твоя сестра устраивается на работу в публичный дом – и все снова летит в тартарары…