Город, улицы, люди, дома… В другое время увиденное приятно удивило бы Брендса, но сейчас он видел лишь конечный пункт своего долгого пути. Картины. Что они будут значить для него? Что если вся его жизнь была нужна лишь для того, чтобы сегодня он приехал в этот дом и вдохнул жизнь в заждавшиеся спасителя тени? Брендсу показалось, что всю свою сознательную жизнь он мечтал именно об этом. Стать настоящим творцом. Создателем. Может быть, поэтому в его книгах и было столько жизни? При мысли об этом ладони Брендса вспотели. Он станет лучшим творцом из всех. Он превзойдет Льюиса, Уортон, Драйзера. Он… Он… Он…
Брендс остановился. Высокие железные ворота преграждали ему путь. Мечты лопнули, как мыльный пузырь. Он снова вернулся с небес на землю. Как и всегда – мечты и реальность, и он твердо знает, где должна проходить грань между ними. Низкорослый негритенок выбежал к нему навстречу.
– Сеньор судья! – закричал он. – Мадам ждет вас, сеньор судья!
Негритенок, кряхтя, начал открывать тяжелые ворота. Дом. Брендс уже видел его. Негритенок замахал руками и побежал перед машиной, указывая путь. Вот он – фонтан. Вот он – портик и лестница. Вот они – своды и колонны. Двери. Негритенок проводил Брендса до них и убежал, сверкая голыми пятками. Жара сменилась долгожданной прохладой. Женщина. Она смотрела на Брендса, и выражение ее лица менялось от радушного к удивленному.
– Ты не Поллак, – сказала женщина.
– Я Брендс. Билли Брендс.
– Тебя прислал судья?
– Нет.
– Значит, сопля опять все напутал!
– Сопля?
– Негритенок, что привел тебя. – Женщина подошла к Брендсу. Высокая. Властная. – Так, почему ты здесь, говоришь?
– Я не говорил.
– Значит, самое время сказать.
– Я писатель.
– Я не спрашиваю, кто ты. Я спрашиваю, что привело тебя сюда.
– Любопытство.
– Всего лишь?
– Иногда этого достаточно.
– Тогда уходи.
– Нет.
– Что-то еще?
– Картины.
– Вот это больше похоже на правду.
– Я должен их увидеть.
– А что взамен?
– Все, что угодно.
– Тогда я хочу, чтобы ты помогал Сопле открывать ворота.
– Я способен на большее.
Женщина запрокинула голову и громко рассмеялась.
– Этот огонь сожжет твои крылья, Билли Брендс!
– Я всего лишь писатель, который ищет свою историю.
– Истории повсюду.
– Мне нужна эта.
– Она изменит тебя.
– Я не боюсь перемен.
И снова смех.
* * *
Пот. Брендс чувствовал, как он покрывает его тело. Холодный. Липкий. Женщина. Она лежала под ним. Ноги ее были раздвинуты и согнуты в коленях. Тело обнажено. Глаза открыты. Руки вытянуты вдоль туловища. На лице застывшая маска безмятежности. Всего лишь статуя. Белый мрамор. Нет. В ней была жизнь. Брендс чувствовал ее тепло. Ее дыхание. Ее влагу… Но все это было каким-то механическим, нереальным, не свойственным подобному моменту. Словно сон. Брендс вгляделся в лицо своей любовницы. Нос, рот, глаза, уши… Все казалось каким-то разрозненным, не связанным воедино. Лицо без лица, лишь характерные черты. И эта земля! Растрескавшаяся и выжженная солнцем почва, на которой лежали Брендс и женщина-статуя. И красное небо! Низкое, наполненное кровью. И все эти люди! И даже не люди, а такие же безликие силуэты, как женщина под ним. Гипсовые, мраморные, каменные. Они окружали Брендса. Десятки, сотни, тысячи. Их лысые головы скрывались за горизонтом, там, где кровавое небо соприкасалось с выжженной землей.