– Пойми меня! – потребовала женщина-статуя. Ее каменные, бескожие руки обвили его шею, прижали к себе. – Слышишь? – спросила женщина-статуя, и удары ее сердца гулко разнеслись в голове Брендса. Тягучие, похожие на удар церковного колокола. Они заполнили его тело. Нет, не только они. Десятки, сотни, тысячи других сердец – дьявольская какофония звуков. Брендс закричал, зажимая руками уши. Женщина-статуя. Она уже не была под ним. Она была сверху. – Пойми меня! – требовала она, ритмично двигая бедрами. – Дай мне имя! Дай мне лицо! Дай мне чувства!
– Ненавижу! – закричал Брендс, и другие окружавшие его статуи начали оживленно перешептываться. Они склонились над ним, оставляя лишь небольшой клочок кровавого неба. Их руки прижали его к земле, лишая возможности освободиться. – Ненавижу! – орал Брендс, а женщина-статуя продолжала насиловать его, и лицо ее начинало обретать формы: дикие, необузданные, перекошенные злобой гримасы.
– Пойми меня! – Даже голос и тот был пропитан ненавистью и отвращением. – Пойми… – Он сорвался на детский плач. Пронзительный, неистовый. И лицо. Теперь оно обрело черты младенца. Все еще нечеткие. Все еще неразвитые. Брендс видел, как они развиваются. Ребенок – девочка – женщина… Он закрыл глаза, чтобы не видеть этого лица. – Пойми меня! – звенел девичий голосок. – Создай меня!
Брендс трясся, словно в лихорадке. Теплые губы осыпали его лицо поцелуями. Женщина. В ней, несомненно, была страсть. Брендс чувствовал это своей кожей. И она захватывала его. Подчиняла помимо его воли. Разум кричал: "Нет!", а тело, высунув язык, задыхаясь: "Да! Да! Да!". И эти бедра! Этот жар! Брендс не хотел больше сопротивляться. Он открыл глаза. Брюнетка. Она была прекрасна в своей дикой, природной страсти. Брендс посмотрел на небо. Низкое. Кровавое. Бедра брюнетки задвигались быстрее. Ногти впились ему в грудь.
– Не останавливайся! – сказала она. – Не останавливайся!
И черный ворон, спустившись по спирали с неба, вцепился когтями Брендсу в глаза.
* * *
Ночь. Ветвь кипариса стучит в окно. Брендс проснулся, очнулся, вернулся к жизни… Темнота. Картины скрыты мраком. Сколько времени он здесь? Пару часов? Пару дней? Брендс поднялся на ноги. Тайны… Женщина… Статуи… Глаза! Он ощупал свое лицо. Нет. Никаких шрамов. Значит, сон… Двери, картины, жизнь… Брендс прикоснулся к груди. Четыре рваных полосы на левой и четыре на правой стороне. Что же реальность, а что нет? Луна. Ее серебристый свет лился сквозь окна. И снова картины: рисунки на стенах, мозаика на полу… Брендс закрыл глаза и попытался наощупь найти выход.