– Пройдемте в гостиную, – предложила княгиня. – Я надеюсь, что Генриетта споет нам, а мужчины, если хотят, могут сыграть в карты.
Но желающих играть в карты не оказалось. Женихи устроились рядом со своими невестами, Алексей сел на ручку кресла своей жены, а Николай подвел Генриетту к фортепьяно и стал рядом, опершись на крышку.
– Может быть, вы будете переворачивать мне ноты? – робко спросила девушка.
– Буду счастлив, – ответил он, усаживаясь на длинную, обитую бархатом банкетку рядом с ней.
– Что вам спеть? – так же тихо спросила Генриетта. Она хотела только одного – воскресить в памяти любимого мужчины те моменты единения, которые давала им музыка. – Я разучивала для показа в Большом театре оперы Россини. Мне переложили их партитуры для драматического сопрано.
– Нет, спойте то, что пели в Лондоне. Помните, французские песни? – возразил Николай.
– Я могу их сыграть, но здесь приготовлены другие ноты, – шепнула девушка. – Что вы будете переворачивать?
– Вы пойте, – попросил он, решив, что даже под дулом пистолета не встанет с банкетки, где она так близка, что он даже чувствует ее бедро через тонкий шелк платья.
Генриетта взяла первые аккорды и запела. Николай смотрел на ее изящную головку в золотисто-рыжеватых локонах и, увидев чуть заметный кивок, перевернул страницу нот. Все снова вернулось на год назад. Только он уже не мог сбежать, спрятаться за своей бедой. Он должен был объясниться с девушкой, которой дал надежду. Генриетта допела песню, зрители восторженно захлопали, а Николай, наклонившись к певице, тихо сказал:
– Дайте мне три дня, я решу одну свою проблему, и все скажу.
– Хорошо, – прошептала Генриетта.
Она спела еще несколько французских песен, а потом арии из опер Россини, которые разучивала по указанию графини Печерской, собиравшейся представить ее в Большом театре. Наконец, девушка закрыла крышку фортепиано и поднялась.
– Я пойду к тете, – тихо сказала она Николаю. – Она бросает на меня озабоченные взгляды, нужно ее успокоить. Я пока ничего ей не скажу.
– Делайте так, как считаете нужным, я поговорю с вами обеими через три дня.
Но княгиня Черкасская внесла свои коррективы в их планы. Когда гости начали собираться домой, она объявила, что завтра они с мужем, Натали Белозеровой и ее женихом уезжают в Москву. Ольгу, которая не могла оставить службу при дворе, оставляли в Санкт-Петербурге на попечение Луизы, занимавшейся магазином.
– Генриетта, ты поедешь с нами? – спросила Катя, – Лизе скоро рожать, если ты хочешь показаться в Большом театре, то нужно ехать сейчас.