На четвертый день серый от злости и бессонных ночей Большой Зам остановил поиски и построил экипаж.
– На наш корабль пал несмываемый позор! – хрипел он: – Вор – трус, он прячется среди вас! А вы, трусы, его покрываете! Позор!
Слово «позор» мы слышали за эти дни много раз. Измученный бессонными днями и ночами поиска экипаж уже ни на что не реагировал и, понуро опустив головы, молчал.
– Чтобы хоть как-то расплатиться за этот позор, – продолжал орать Большой Зам, – со всего рядового состава экипажа!.. со следующей зарплаты!.. с каждого!.. будет удержана!.. часть стоимости фотоаппарата!
Нам это было не впервой. С нашей мизерной зарплаты удерживали за всё: за потерянные бушлаты, за комсомольские взносы, за всякую прочую хрень, давай, удержи ещё и за фотоаппарат. Большой Зам удержал. В тот месяц после всех вычетов я получил на руки пять рублей десять копеек. Хватило на чай, одеколон и пару пачек печенья…
– Хорошо ещё, что я не курю, – размышлял я, сидя в носовой электростанции и делясь своими наблюдениями с Олегом Кротовым, – на сигареты не надо тратиться…
– Хорошо тебе, – Олег тяжело вздохнул, ища, не завалялся ли где годный к повторному употреблению «хабарик».
«Броняшка» открылась, и в электростанцию вошли хохол Лёха Соленко и золотозубый фотограф Крапов. Леха был неплохой парень, он был из БЧ-5, отслужил на год больше меня. Он завёл знакомство с Краповым в основном из-за фотолаборатории: ему ведь надо было готовить дембельский фотоальбом. Они вдвоём прошли в угол электростанции, покосившись на нас, подняли пайолы и, к нашему удивлению, полезли в трюма. Минут десять они там копошились, затем вылезли и некоторое время шептались, бросая на нас косые взгляды. Наконец Лёха оценивающе посмотрел на нас и как бы ненароком спросил:
– Ребята, вы тут ничего не находили?
Мы недоуменно покачали головами
– Точно? – испытующе переспросил Лёха. Крапов делал вид, что рассматривает носок своего ботинка, украдкой поглядывая на нас из-за плеча своего приятеля.
– Не, ничего. А что? Потеряли что-нибудь? – недоуменно спросил я.
– Да так. Забудь, – Леха и Крапов переглянулись и вышли из электростанции.
Через неделю Андрюха Тюрюханов, лазая по трюмам, наткнулся на залитый водой и мазутом фотоаппарат:
– Гляди-ка, это тот, что Халифаев потерял пару месяцев назад, – с удивлением сказал он, – жалко: испорчен… Только объектив ещё сгодится. Вот Халифаев расстроится…
Однако Халифаев не расстроился.
– Ребята, так это же не мой, – сказал он, вертя в руках найденный фотоаппарат, – у меня говно был – «Смена», а этот крутой – «Зенит»…