— Произошла роковая ошибка, — сообщил Дранов, — мы должны были появиться на свет женщинами. На каком-то этапе произошел сбой. Если надо — мы ляжем на операционный стол.
За роль Тевье боролись только мужчины — правда, кроме двух евреев — они стояли в стороне и печально наблюдали за схваткой.
— У них широкие русские души, — усмехнулся Зингер, — но что они понимают в наших еврейских? Тевье живет во мне — я чувствую каждое его движение, его взгляд, его боли и радости.
— Если бы я родился в то время — я бы был им, — сказал Листов. — К тому же я обожаю молоко.
— Мы оба вылитые Тевье, — согласился Зингер, — но играть его будут они…
А поздно ночью Листов постучался в квартиру Кнута.
Адольф вышел заспанный, в халате.
— В чем дело? — спросил он.
— Я пришел к вам как еврей к еврею, — объяснил Листов.
— Вы не могли придти ко мне как еврей к еврею днем? — уточнил Кнут.
— Днем было бы поздно, — объяснил Листов. — Мою роль мог бы уже получить один из этих бандитов.
— Вы же знаете, — произнес раздраженно Адольф, — я уже объяснял. Я не могу дать в этом спектакле еврею роль.
— Но какой же я еврей, — запричитал Листов, — вы только взгляните на меня! Перестаньте зевать — и взгляните!
— Я уже взглянул несколько лет тому назад. Если не вы, то кто же тогда еврей?
— Я — Листов, — строго сказал Листов, — я — Михаил! Прошу меня не путать…
— Фарс будем разыгрывать днем, — оборвал его Кнут.
Михаил сник.
— Я играл армян, таджиков, грузин, немцев — и ни одного еврея. Я, может, и артистом стал лишь для того, чтобы собратьев играть.
— Тогда вы им стали не в той стране, — заметил Кнут.
И вы знаете, что он ему ответил?
— Я тоже давно уже об этом думаю, — сказал Листов, — и я, пожалуй, таки поеду в ту сторону. Не затягивая.
— Вы хотите сорвать нам спектакль, — подытожил Адольф.
— Вы преувеличиваете, Ариэль, — вставил Поляков.
— Я вам не говорил — у меня тяга к гиперболе… Короче, они договорились, что после гастролей Адольф отвалит Листову солидную сумму и тот махнет в Израиль искать собратьев…
А борьба за роль Тевье меж тем продолжалась. Она шла несколько дней, в финал вышли Бугаев с Курдюмовым, они дрались физически, обвиняя друг друга в антисемитизме.
— Кто неделю тому назад кричал «жидовская морда?» — вопрошал Курдюмов, давая поджопник Бугаеву.
— Сраный интеллигент, — отвечал Бугаев и, изловчившись, посылал Курдюмова в нокаут. — Вы не кричите, вы думаете! Но то, что вы думаете, я никогда в жизни не смог бы произнести!
Силы претендентов были равны, и борьба за роль Тевье могла бы затянуться надолго, если бы однажды в театре не появился сияющий Бугаев с какой-то бумажкой в руке.