Кир взял одну, всмотрелся и отрицательно покачал головой.
— Нет.
— Пьеру показалось, что он на вилле тоже пленник. Мальчики, по-видимому, много времени проводят вместе, и, когда они гуляют, их обоих сопровождают охранники.
— Я не хочу показаться жестокосердным, начал Кир, тяжело сев на край кровати, — но я…
— Но вы хотите в первую очередь спасти своего сына, а уж потом подумать об этом парне, верно?
Кир поморщился.
— Жизнь — странная штука, — тихо заметил он. — Еще несколько дней назад мне казалось, что я довольно хорошо себя знаю… — Он замолчал, потом задумчиво посмотрел на лицо незнакомого мальчика. — Знаете, он очень похож на Д'Арвилля. Особенно глаза.
Макс кивнул.
— Вы тоже заметили? Ну, узнать поподробнее у нас нет времени. Мы пойдем сегодня.
Кир резко вскинул голову.
— Сегодня?
— Ты готов?
Парис вымученно улыбнулся и слегка пожал плечами.
— Нет. А ты?
Трэвис улыбнулся в ответ:
— Не-а. — Он глянул вниз с балкона: расстояние до земли футов тридцать.
— Ты понимаешь, что, если ветви плюща не выдержат, мы можем сломать себе шеи? — почти равнодушно спросил Парис, а Трэвис нагнулся и дернул за перекрученный ствол, покрытый зелеными листьями, толщиной не шире дюйма. Потом медленно выпрямился и оглядел территорию. Красота необыкновенная — пруды с лилиями и рыбами, ажурные железные и мраморные беседки, стриженные в шахматном порядке лужайки, цветочные бордюры, клумбы с розами и другими цветами, купы деревьев, даже ручей с мостиком над ним. Господи, как он все это ненавидит! Ненавидел он и дом с его бесценными предметами искусства, старинной мебелью, восточными коврами, современной стереоаппаратурой и крытым бассейном.
— Да, — тяжело вздохнул Трэвис, — я знаю. Но предпочитаю сломанную шею дальнейшему пребыванию рядом с этим маньяком.
Парис взглянул на юношу, который всего лишь за сутки стал его лучшим другом.
— Понимаешь, он сумасшедший. Не такой, которые орут и вырываются… но весь перекрученный.
Он взглянул на вертикальную стену и снова задумался. Два дня назад, когда его везли в машине, он не знал, что и подумать. Посмотрел на забулдыгу, который вовсе и не был пьяницей, потом на водителя и затем на мужчину со сжатыми губами, влезшего последним. Похоже, грабить его не собираются, разве что французы подходят к этому делу весьма своеобразно. Его сердце неприятно колотилось, но он старался держать себя в руках. И все время повторял себе, что ему пока ничем не навредили. Все долгое время в пути он выжидал, и это позволило ему не опозориться и с достоинством выйти из машины, когда она остановилась у красивой виллы.