Оставив папку на столе, он пошел в ванную комнату принять душ и побриться. Когда он вышел из спальни, на нем был свежий хлопчатобумажный светло-коричневый костюм и кремовая рубашка. Он налил себе кофе, взял папку и дочитал все до конца. Росита Альварес умерла пять лет назад при загадочных обстоятельствах. Детектив взял на себя смелость поинтересоваться доном и обнаружил, что по крайней мере шесть его горничных, все без семей и с плохой репутацией, умерли в течение нескольких лет. Ему не удалось добыть доказательств, но ходили слухи о садизме и необычных и противозаконных сексуальных занятиях. Но этим делом никто не занимался.
Уэйн прочитал все это бегло, без интереса, сосредоточившись на отчете о его дочери, которую Росита назвала Марией. Когда умерла мать, молодая двадцатилетняя девушка сбежала. Она, судя по всему, говорила на французском и английском, но все образование, вероятно, получила от матери, поскольку никаких подтверждений посещения ею школы не нашлось. Уэйн перевернул последнюю страницу и допил кофе.
Марию Альварес нашли в Барселоне, где она работала в швейной мастерской, шившей дешевые футболки для туристов. Работала она с шести утра до девяти вечера с получасовым перерывом. Жила в трущобах в северной части города и ездила на работу на краденом велосипеде.
Уэйн медленно закрыл папку, пошел к телефону и заказал билет на ближайший семичасовой рейс до Мадрида.
В разгар туристского сезона Испания оказалась еще ужаснее, чем он ожидал. Тротуары были запружены краснолицыми, с облупившимися носами английскими отпускниками в соломенных шляпах и футболках с изображением корриды. Изобиловали и японцы с фотоаппаратами, висящими на тонких шеях. Они, как дети, толпились вокруг архитектурных памятников и стадионов, где проводился бой быков. Жара стояла несусветная.
Садясь на поезд до Барселоны, Уэйн почувствовал, как по спине стекают струйки пота. Поезд не улучшил его настроения. Он был переполнен, там стоял запах пота и залежалой еды. Куда ни повернись, он встречал любопытные взгляды смуглых, темноглазых мужчин и женщин. Его рост и светлые волосы привлекали внимание этих людей, уже привыкших к летнему вторжению иностранцев. Даже в вагоне первого класса испанские бизнесмены, попыхивая сигарами, от которых тошнило, наблюдали за ним с интересом.
Уэйн опустил оконные жалюзи, чтобы солнце не светило в глаза. За эти годы он стал куда больше англичанином, чем сам предполагал, привык к умеренной и дождливой погоде. И даже обрел почти английскую сдержанность, заставляющую его смотреть на испанцев с раздражением их навязчивостью.