Но тут он понял, что гринго не может быть ее любовником. На нем только золота было на несколько тысяч песет. Он мог бы, если захотел, содержать Марию в роскоши.
Уэйн полез в карман и достал пачку банкнот. Показал на женщин и повторил:
— Мария Альварес.
Джулио быстро схватил деньги и кивком показал на пятую скамью справа и на пальцах изобразил цифру шесть. Уэйн подошел поближе, пытаясь разглядеть девушку в этом полумраке. Он напряженно всматривался, надеясь обнаружить в ней что-то отличное от других, доказывающее, что она — его дочь. Но голова ее была наклонена, и он мог разглядеть лишь пряди потных черных волос на лбу. В этот момент она слегка откинулась назад, и он увидел, что лицо ее залито потом и заляпано машинным маслом наверняка по вине машинки, которая выглядела совсем древней развалиной. Худое лицо еще бледнее, чем у остальных, глаза определенно темные.
Уэйн отшатнулся, будто увидел змею. В ней не было ничего, что ему хотелось бы видеть, что еще можно спасти. Такая же, как и все остальные в этой грязной, вонючей стране. Иначе что бы она здесь делала? Внезапно он пожалел, что она вообще родилась, что возбудила в нем какие-то надежды. Сука. Только такое… существо и оказалась способной родить Росита.
Он усмехнулся. Можно представить себе, что произойдет, если ввести в лондонское общество эту дочь, рожденную в грехе. Она наверняка станет ходить босиком и разжиреет от шоколада. Уэйн взглянул на явно заинтересованного Джулио, кивнул, повернулся и вышел.
Мария Альварес так и не подняла головы.
Уэйн сел в ожидавшую его машину и приказал вести себя в гостиницу. Там он сложил вещи и позвонил в аэропорт. Ему повезло. Только что сдали два билета на ближайший рейс.
Мария услышала звонок и едва не расплакалась от облегчения. Как по мановению волшебной палочки машинки смолкли, неважно, закончена была работа или нет. Внезапная тишина болезненно давила на уши. Затем поднялся гул женских голосов, в дверях возникла обычная пробка, поскольку все спешили уйти побыстрее. Она продолжала сидеть. После пятнадцати часов, проведенных между двумя потными телами, ей вовсе не нужны были еще десять минут в давке у двери.
Девушка наклонилась вперед и стянула платок, позволяя влажным, но роскошным волосам рассыпаться по плечам. Облокотившись на стол, полной грудью вдыхала застоявшийся воздух. В первые дни, когда она только начала здесь работать, ей казалось, что задохнется. Мария часто падала в обморок, как и все новички, но потом привыкла. Надсмотрщики и швеи ее полностью игнорировали. Она работала уже полгода, но ей казалось, что прошли по меньшей мере шестьдесят лет.