Женщина поежилась от прикосновения холодных и мокрых салфеток. «Спокойно, сержант, спокойно! — повторял он про себя. — Она должна жить, а все остальное — чепуха».
— Все, — сказал он и отошел. — Одежду попытайтесь сами…
В соседней комнате он лег на койку, потер лицо, оно горело. «Глупости, — сказал он себе. — Так нужно». Что делать дальше, он не знал, и лежал в бездействии, а мысли путались, переплетались, словно мыслить разумно он разучился. Попробовал сосредоточиться и составить подобие схемы всего случившегося, но ничего путного с того момента, как он увидел мертвых часовых у входа в штольню, не получалось. Не было объяснения катастрофе. Из тупика сумбурных мыслей его вывел вопрос женщины, стоящей на пороге. Он почти забыл о ней. А она спросила:
— Можно, я буду с вами?
— Конечно. А что случилось?
Она вся дрожала.
— Мне холодно, — ответила, слегка заикаясь. — Я замерзла. И боюсь.
Сержант вспомнил о фляге со спиртом.
— Минутку! — выскочил, принес аква-вита. — Выпейте!
Почему ей было холодно, он мог только догадываться.
Женщина машинально сделала два глотка, закашлялась до слез и еле отдышалась. Но дрожать перестала. Ее бледное лицо порозовело, ожило. И скованность в ее движениях исчезла. Она села на кровать, посмотрела на сержанта и даже улыбнулась:
— Мне стало легче, лучше, — сказала она в ответ на его вопросительный и тревожный взгляд.
Алкоголь снял шоковое состояние.
— Хотите еще? — сержант показал на флягу.
— А что это?
— Спирт.
— A-а… Я не поняла сразу. Нет, не хочу. Я уже пьяная. Я спать хочу.
— Ложитесь.
Он смотрел на нее, не понимая.
— Отвернитесь. Мне… раздеться надо. Не надо уходить! — видя, что сержант поднялся и направился к двери. — Не уходите, не оставляйте меня одну! — чуть не плача, повторяла она.
— Вы сильный и мудрый человек, — говорила она, укладываясь. — Вы мне нравитесь своим спокойствием и выдержкой. А я… я, наверное, мешаю вам. Мне страшно. Все так нелепо и ужасно.
Солнце село. Стало потихоньку смеркаться. Он хотел ответить, что никакой не мудрый он и не сильный, что ему тоже страшно. Хотел сказать, что она ему не мешает, и если бы не она, то… Но сержант не знал, что бы случилось, если бы не было здесь этой женщины. И еще он что-то хотел ей сказать, только ничего не сказал. А вскоре сделалось совсем темно, и голос ее доносится как бы издалека, хотя расстояние между ними было не более двух-трех шагов. Но как велико было это расстояние! Может быть, длиной в жизнь человеческую. А может, и больше…
— Вдруг завтра все-таки прилетит вертолет, — говорила она, засыпая. — Надо будет сходить за тетрадью… Она там осталась… Очень важно…