Уже проезжавший ранее этой дорогой Цадок рассеял мои сомнения. Оказалось, что крокодилы появились в болотах сравнительно недавно – один из баронов, от нечего делать, завез их сюда из Египта и выпустил на свободу, придурок! С тех пор крокодилы размножились и нередко нападали на скот и даже на забывших об осторожности людей.
Места здесь, ближе к столице королевства, были более обжитые, и мы без труда нашли постоялый двор для ночлега. А к полудню следующего дня, миновав Хайфский залив, увидели, наконец, белоснежные стены Акры…
Акра, как и большинство восточных городов в период своего расцвета, представляла собой некое подобие библейского Вавилона, многонациональную и многоконфессиональную бурлящую смесь, полную внутренних противоречий, но прочно связанную, тем не менее, общими торговыми и политическими интересами. По примеру других подобных средневековых городов столица Иерусалимского королевства была поделена на кварталы «по интересам», чаще всего мононационального состава. Среди них доминировали, разумеется, выделяясь размером и богатством, итальянские – венецианский, генуэзский, пизанский, находившиеся в состоянии перманентной торговой войны друг с другом, прежде всего за право перевозки паломников из Европы. Имелся и еврейский, конечно, и несколько мусульманских. Отдельно высились хорошо укрепленные цитадели монашеских орденов и королевский дворец. Дворец, правда, массивностью форм и отсутствием архитектурных излишеств более походил на тюрьму, но что есть, то есть. Роскошные замки местным королям не по карману. Зато, как и полагается настоящей независимой монархии, во дворце имелся собственный монетный двор, где штамповали странные золотые монеты – типа византийских безантов, но почему-то с арабской надписью на аверсе.
В городе настолько царила атмосфера космополитизма, что наша пестрая компания не вызвала ни малейшего интереса ни у стражников на воротах, без каких-либо вопросов пропустивших нас внутрь после уплаты пошлины, ни у разномастных прохожих и торговцев на местном рынке – фундуке. Снующие по городу многочисленные монахи и паломники тоже не удостаивали нас особым вниманием. Степень религиозной и национальной терпимости в городе меня очень удивила, я считал, что крестоносцы крайние фанатики. Но, судя по объяснениям бывалого путешественника Цадока, среди нескольких поколений уже живущих здесь христиан дело обстояло как раз наоборот – они научились приходить к взаимопониманию с местным населением. Иначе бы долго не продержались.
Логичнее всего казалось остановиться на постой в еврейском квартале, где у моего купца, конечно же, имелись связи. Туда мы и направились. По дороге Цадок несколько раз предупредил, что Акко – не самый спокойный город. И раньше тут хватало всякого сброда, а теперь, после многих лет войны и ослабления центральной власти, столица стала пристанищем для всех изгнанных и беглых преступников, которые превратили ее в настоящее злачное место. Пираты Средиземноморья, бандиты с Запада, прибывали под видом крестоносцев, чтобы заново начать жизнь на этом перекрестке людей и цивилизаций. Гавань стала разбойничьим притоном, где людей убивали днем и ночью, а малочисленная и коррумпированная городская стража предпочитала не вмешиваться.