Из лифта с разбитым стеклом вышел переводчик администрации в сопровождении полицейского.
— Увести, — приказал Мегрэ.
За его спиной раздались приглушенные крики протеста.
Казалось, комиссар один заполнял весь коридор.
Упрямый, неповоротливый, Мегрэ подошел к Мортимеру.
— Ну что?
Врач пустился в длинные объяснения: он был немцем, французским владел плохо и постоянно путал слова обоих языков.
Выстрелом миллиардеру практически снесло челюсть.
На ее месте зияла красно-черная дыра.
Рот, который не был больше ртом, неожиданно приоткрылся, оттуда вырвалось клокотанье и хлынула кровь.
Никто ничего не понял — ни Мегрэ, ни врач, который, как выяснилось впоследствии, был профессором Боннского Университета, ни те несколько человек, что стояли ближе всего к умирающему.
На шубе Мортимера лежал пепел от его сигары. Одна рука так и осталась разжатой, застыв с растопыренными пальцами.
— Мертв? — спросил комиссар.
Врач отрицательно качнул головой, и оба замолчали.
Шум в коридоре стихал. Полицейский шаг за шагом оттеснял сопротивляющихся любопытных.
Губы Мортимера сомкнулись и опять приоткрылись.
Врач застыл и несколько секунд не двигался.
Потом поднялся, словно стряхнув с себя тяжесть, и сказал:
— Мертв, ja[10]… Это было тяжело.
На шубу убитого кто-то наступил, и на одной поле явственно отпечатался след ботинка.
В дверном проеме возник и молчаливо застыл полицейский сержант с серебряными галунами.
— Какие распоряжения?
— Заставь выйти всех без исключения, — приказал Мегрэ.
— Женщина вопит.
— Пусть вопит.
И Мегрэ застыл около камина, в котором так и не развели огонь.
Глава 14
Корпорация «Угала»
У людей каждой расы свой запах, которого не переносят представители других рас. Мегрэ открыл окно и беспрестанно курил, но запах продолжал раздражать его. Неужели его одежда успела им пропитаться, пока он был в гостинице «У Сицилийского короля»? Или так пахло на улице? Мегрэ начал ощущать этот запах уже тогда, когда хозяин гостиницы в черной ермолке приоткрыл перед ним окошечко на своей двери. Запах усиливался от этажа к этажу. В комнате Анны Горскиной он был особенно густ. Правда, там повсюду была разбросана еда. Куски дряблой колбасы отвратительного розового цвета, нашпигованной чесноком. На блюде — жареная рыба, плавающая в кислом соусе. Окурки русских папирос. Полдюжины чашек с остатками чая на донышке. Постельное белье казалось все еще влажным, от всего несло кислятиной, как в помещении, которое никогда не проветривается. Этот маленький серый полотняный мешочек Мегрэ нашел во вспоротом им матрасе. Из него выпало несколько фотографий и диплом. На одной из них была запечатлена неровно вымощенная уходящая под уклон улица, по обеим сторонам которой стояли старые дома с коньками на крышах: таких домов много в Голландии, только в отличие от них эти были выкрашены в ослепительно белый цвет, на фоне которого виднелись черные контуры окон, дверей, карнизов.