Гостиница оказалась совсем рядом. Сэкономив полчаса на завтраке, Люба успела разобрать вещи. Когда она вновь появилась в холле, шофер и мсье Мирский издали узнали ее и дружно с ней поздоровались. А что за прелесть был этот Жан — шофер туристического автобуса! Живой, словно служитель цирка, всегда улыбающийся, он делал свои дела красиво, легко и стремительно. Одет он был в светлые вельветовые брюки и тонкий темно-синий шерстяной свитер. Этот свитер очень и очень шел к его тоже синим глазам. «Странно, — подумалось ей, — волосы черные, как смоль, а глаза синие. Что, это у всех французов?». Она не успела додумать свою мысль. Спутники дружно заполняли автобус.
День опять прошел словно во сне.
За обедом она выпила полтора бокала какого-то не очень вкусного красного вина. Друг Миши Аркадий хотел подлить ей еще, но обе бутылки оказались пустыми. Мсье Мирский уже выглядывал официанта, вернее, хозяина ресторанчика, чтобы тот подал вина, но Люба замахала руками. Как-то так получилось, что и во время ужина Миша и Аркадий оказались с ней за одним столиком. Четвертым опять был мсье Мирский. На этот раз подали рыбу. Люба наблюдала за официантом, напоминавшим ей настоящего Фигаро. В черной жилетке и белоснежной рубашке, он так ловко, на четырех пальцах, носил перегруженный блюдами поднос, так быстро сновал с этим грузом между столами, что на него загляделись все москвичи. Вероятно, он чувствовал это и радовался, что его мастерство замечено.
— Скажите, Матвей Яковлевич, — обратился Бриш к мсье Мирскому. — Правда ведь, Марсель очень похож на Одессу?
— Никогда! — убежденно отрезал Мирский, и Бриш сразу заговорил о чем-то ином.
Еще за обедом выяснилось, что гид провел раннее детство в Одессе, но родители увезли его сначала в Румынию, затем во Францию. Люба рассеянно вслушивалась в мужской разговор, который казался ей скучным. Около девяти вечера она потихоньку ушла в номер.
Ей нестерпимо хотелось спать, но она достала из чемодана блокнотик и авторучку, купленные мужем специально для этой поездки. Она обещала Медведеву каждодневно записывать самое интересное. Ей было жалко его, своего кандидата наук. Почтовый ящик, где он руководил какими-то важными разработками, давал право ездить только в Крым либо на Кавказ. За границу у них не пускали и, если бы не помощь Миши, Любу тоже не включили бы в группу.
Она уселась в мягкое ласковое кресло, включила светильник и открыла блокнотик. С чего же начать? Она просто не знала, с чего начать. Она вспомнила о том, что в Москве глубокая ночь и дочь давно спит, разбросав игрушки. Наверное, опять не почистила на ночь зубы. Такие раздумья натолкнули Любу на то, чтобы писать в виде письма. Пусть письмо будет не отправлено. А почему бы, собственно, его не отправить? Правда, это очень дорого. Той жалкой валюты, что имелась у Любы, не хватит, даже на приличные сувениры. К тому же письмо может прийти уже после ее приезда домой. Что ж, это будет так интересно. Они все вместе получат ее письмо из Парижа…