— То само по себе, а это само по себе. Я же вам объяснил, что выполняю свои обязанности. — И он обернулся к служащему управления водными ресурсами.
Тристан бросился в новую атаку.
— Верно, но ведь вы все-таки могли бы выпить с нами в такой вечер, когда мистер Хэрриот во второй раз стал отцом. В некотором смысле повод ведь тот же.
Мистер Гул опустил карандаш, и его лицо смягчилось.
— Джули и теперь молодцом.
— Да, я знаю, — заметил я. — Для своего возраста она в поразительной форме.
— А одного из тех щенков я себе оставил.
— Знаю. Вы же меня к нему пару раз вызывали.
— Верно… верно… — Он приподнял полу мундира, сунул руку в брючный карман, извлек большие часы и воззрился на циферблат. — Что ж, я, собственно, уже с дежурства сменился. И могу с вами выпить. Только прежде в участок позвоню.
— Отлично! — Тристан прыгнул к бочке и наполнил кружку до краев.
Вернувшись в погреб, мистер Гул торжественно поднял ее:
— Желаю малютке всего наилучшего! — И сделал огромный глоток.
— Благодарю вас, мистер Гул, — сказал я. — Вы очень любезны.
Он сел на нижнюю ступеньку, каску положил на ящик и снова припал к кружке.
— Надеюсь, обе они чувствуют себя хорошо?
— Да, прекрасно. Еще кружечку? Поразительно, как скоро он забыл про записную книжку, и ко всем нам вернулось веселое настроение.
— Ух и жарища тут, — некоторое время спустя объявил мистер Гул и снял мундир. Этот символический жест смел последние барьеры.
Однако прошло еще два часа, но никто толком не опьянел. За исключением мистера Гула, блюстителя закона и порядка. Мы много смеялись, вспоминали всякие случаи и просто пребывали в чудесном расположении духа, но он стадия за стадией переходил в состояние глубокого опьянения.
Сначала он пожелал, чтобы его называли просто по имени без всяких там «мистеров», затем впал в слезливую сентиментальность и рассыпался в восторгах по поводу чуда рождения как у людей, так и у собак, но заключительная стадия оказалась более грозной — он стал задирист.
— Джим, выпьешь еще! — Был это не вопрос, но требование: долговязая фигура, слегка покачиваясь, наклонилась над краном и подставила под него кружку.
— Нет, спасибо, Хьюберт, — ответил я. — С меня хватит. Я ведь начал много раньше!
Он замигал, направил пенную струю в собственную кружку и сказал:
— Тогда ты подлый предатель, Джим. А я подлых предателей на дух не терплю…
— Уж извини, Хьюберт, — я изобразил покаянную улыбку, — но с меня хватит, да и вообще половина третьего. Пора по домам.
Я, видимо, выразил общее мнение, потому что остальные дружно поднялись и направились к лестнице.