Дорогу на эту ферму в трех местах преграждали ворота. Едва мы подъехали к первым, как пение оборвалось. Наступил звездный час моей дочурки. Чуть я затормозил, как она спрыгнула на землю, гордо зашагала к воротам и отворила их. Относилась она к этой своей обязанности с величайшей серьезностью, и маленькое личико сосредоточенно хмурилось, пока я благополучно не проехал в проем. Когда она вновь уселась рядом с Сэмом, я погладил ее по коленке.
— Спасибо, радость моя, — сказал я. — Ты мне всегда очень помогаешь.
Она промолчала, но порозовела и надулась важностью. Ведь она знала, что похвалил я ее от души — необходимость самому открывать ворота всегда меня угнетала.
Вторые и третьи ворота мы одолели тем же манером и въехали во двор фермы. Хозяин, мистер Биннс, запер корову в старом коровнике с продольным проходом, упиравшимся в стену.
Заглянув в стойло, я не без дурных предчувствий обнаружил, что моя пациентка принадлежит к галловейской породе: черная масть, косматая челка падает на угрюмые глаза. Перехватив мой взгляд, корова наклонила голову и захлестала хвостом.
— А что, привязать ее вы не могли, мистер Биннс? — спросил я.
Он помотал головой:
— У меня для них места не хватает, и эта почти все время пасется на пустошах.
Оно и видно! Назвать ее домашним животным язык не поворачивался. Я посмотрел на Рози. Обычно я сажал ее в кормушку на сено или на перегородку, чтобы она могла посмотреть, как я работаю. Но галловейская корова была малоподходящим для нее обществом.
— Рози, — сказал я, — тут мне негде тебя посадить. Пойди в конец коридора и подожди там в сторонке.
Мы вошли в стойло, и корова начала приплясывать, явно пытаясь вскарабкаться на стенку. Я был приятно удивлен, когда фермеру удалось набросить на нее веревку. Он попятился в угол.
— А вы сумеете ее удержать? — спросил я с сомнением.
— Уж постараюсь, — пропыхтел мистер Биннс. — А эта штука у нее вон там на спине.
Редкий случай! Большой вскрывшийся абсцесс почти у основания хвоста. А хвост все хлестал и хлестал из стороны в сторону — верный признак дурного норова у быков и коров.
Я осторожно провел пальцами по вздутию, и задняя нога, словно подчиняясь врожденному рефлексу, брыкнула меня, косо скользнув по бедру. Я этого ожидал и продолжал исследование.
— И давно он у нее?
Фермер врыл каблуки в пол и судорожно стиснул веревку.
— Да месяца с два. То прорвется, то опять вздуется. Я всякий раз думал, что уже все, но конца что-то не видать. А причина в чем?
— Не знаю, мистер Биннс. Наверное, она каким-то образом поранилась, и в рану попала инфекция. Ну а отток тут очень плохой. Мне придется удалить много омертвевшей ткани, иначе заживление вообще не начнется.