— Нет, Юрий Александрович, — прервал своего начальника Эрнест Бертин, — я слышал, что он столько этого з-з-золота нашел, что сам от греховной радости з-з-зашелся.
За Бертиным и Миша Седалищев, молодой сухопарый якут, проводник, конюх и толмач, подбросил в разговорный костерчик смолистую веточку:
— А наши люди говорят: не своей смертью помер Бориска, догоры-дружки его бах-бах и сами моют на Борискиных ямах, а золото сплавляют в Японию, Америку, по всему свету!
— Ну, ваши люди скажут… — попытался возразить Билибин.
— Саха всегда правду говорит. Бах-бах Бориску!
— Золото — оно всегда с кровью, — мрачно согласился с якутом сутуловатый промывальщик Майорыч.
Про Петра Алексеевича Майорова сказывали, что он еще в Бодайбо мыл золотые пески, да не лотком, а арестантским колпаком, и ни крупинки не упускал. Сам о себе Майорыч ничего не говорил, был молчалив, не вынимал изо рта трубку, и она, казалось, как амбарный замок, замкнула его рот, обрамленный дремучей черной бородой.
Майорыч примял пламя разговорного костерчика, но угольки его еще пылали жаром.
Билибин поддакнул промывальщику:
— Да, золото — оно всегда с кровью, — и похоронно затянул:
Трансвааль, Трансвааль — страна моя,
Ты вся горишь в огне…
Пел Юрий Александрович неважно, иногда безбожно фальшивил, но всегда с искренним чувством, да и песня про Трансвааль была любима им с детства.
Маленький Юра тогда не понимал, что буры-голландцы борются с англичанами не за свободу, а за богатейшее в мире золото, найденное на африканской земле: из-за него горела Трансвааль.
— Трансвааль, Трансвааль, — повторил тем же замогильным голосом Билибин, когда песня была пропета, и вдруг сел, как Будда — ноги калачом, и вдохновенно, в упор спросил: — А знаете, догоры, что о золоте Владимир Ильич Ленин сказал? Не знаете. Темнота-а-а. А Ленин сказал: когда совершится мировая революция, то мы из золота… что построим? А?! Первым ответил Эрнест Бертин:
— Н-н-народные д-д-дома! Д-д-ворцы т-т-труда!
— Т-т-темнота, — передразнил прораба Билибин. — В ликбез тебя надо, бродягу.
— А что Ленин-то сказал? Знаешь — говори.
— А Ленин, дорогой товарищ Миша Седалищев и все вы, догоры, в двадцать первом году, когда я только что поступил в Горный институт, но о поисках золота еще и не думал, Ленин в газете «Правда» писал: когда мы победим в мировом масштабе, мы сделаем из золота на улицах нескольких самых больших городов мира… Что? — Билибин испытующе помолчал и вдруг бросил, как козырного туза: — Сортиры!
— С-с-сортиры? — в один голос, и все заикаясь, протянули Эрнест, Седалищев и Майорыч.