Пять лет неразлучно ходили Серега и Степанович в старателях и разведчиках. Такое золото намывали, что славились на весь Иркутск. Степан Степанович, бывший лейб-гвардии гренадерского полка рядовой, а позже — артиллерист Красной Армии, говорил Сереге:
— Гуляй, студент, на учение заработаем!
И гуляли до последнего золотника, а потом снова на Бодайбо, на Алдан с тощими сидорами. А «студентом» прозвал он Серегу потому, что попал тот в Степанову артель со второго курса Иркутского политехнического института — приехал подзаработать на учение, да так и застрял.
Был Степан Степанович всего на шесть лет старше Раковского, но рядом с маленьким, поджарым студентом, высоченный, плечистый, черноволосый, казался еще старше. Они были как отец с сыном, и Серега, осиротевший в раннем детстве, почитал Степана Степановича за отца родного. Под его рукой научился искать золото, прошел все таежные науки, да и житейские… Разумным человеком был Степан Степанович, но фамилия у него совсем неподходящая — Дураков. Поэтому по фамилии его никто и не называл, а только лишь уважительно — Степан Степанович.
Семерых записали. Для вербовки остальных вывесили объявление на двери гостиницы, где сняли лучший номер. В комнате стояли два промятых топчана, колченогий стол и табуретка. Эрнест по-барски развалился на топчане, Серега уселся, по-турецки скрестив ноги. Главным советником пригласили Степана Степановича. Он восседал на табуретке, широко раскорячившись, и молча попыхивал трубкой. В его ногах лежал сеттер не очень чистой породы по кличке Демьян Степанов, Демка. Народ валил разный: безработные, числившиеся на алданской бирже труда, незадачливые копачи, промывшиеся до последних портков, фартовые… Степан Степанович на всех имел наторелый взгляд и, когда надо было взять, спрашивал пса:
— Ну что, Демьян, возьмем?
Польщенный обращением хозяина, Демка постукивал по полу хвостом, будто молотком на аукционе.
— Берем!
Ну, а если Степан Степанович не обращался к Демьяну, тот хвостом не постукивал, и просившему неопределенно отвечали:
— Подумаем.
Вошли двое. Молодые, рослые, в красноармейских шинелях и буденовках. Один, с лицом продолговатым, как дыня, назвался Мишей Лунеко, другого — у того голова словно арбуз — назвал Андреем Ковтуновым. Андрей был объемистее Миши, но будто прятался за его спиной. И на все вопросы отвечал Миша.
— Служили? — спросил Раковский.
— Служили. В артиллерии. Я старшиной, он каптенармусом.
— В г-г-горном деле м-м-маракуете? — спросил Эрнест.
— Нет, не м-м-маракуем. Работали старателями две недели.