На этот раз не стал Мишка искать слов, ждать, когда язык развяжется: облапил девку за крепкий, упругий стан и только было хотел влепить поцелуй в жаркие Маринкины губы, как в доме скрипнула дверь и зычный атаманский голос рявкнул на всю улицу:
— Маринка! Ты это с кем там захороводилась? А ну-ка спать, шалава!
Ойкнув, Маринка крутнулась на каблуках, кинулась к дому. А Мишка, боясь быть узнанным, сиганул в огород, из огорода в соседний двор, птицей перемахнул высоченный забор и, как сноп на вилы, наскочил на кобеля. Тут-то и произошло самое для Мишки неприятное. От цепника он отбился поленом, да что радости-то — от новых с лампасами штанов одно название осталось. Так исполосовал их проклятый кобель, что и на портянки не осталось целого лоскутка. «Штоб его волки разорвали на мелкие клочья, — ругнулся мысленно Мишка, бережно ощупывая забинтованную ногу, — да уж нога-то черт с ней, заживет, хоть бы и вторую искусал, так не беда, а вот штаны, где их теперь раздобудешь такие-то?»
— Ты в каком полку-то служил? — прервал воспоминания Мишки Захар.
— В Первом Читинском.
— А какого срока службы?
— Четырнадцатого.
— Та-ак. Небось и нашей станицы были там казаки?
— Не знаю. И чего ты с разговорами этими? Я, может быть, не спал всю ночь, только вздремнуть приладился, а тебя с расспросами приспичило.
— Ладно уж, поспи, я ведь тоже был молодым-то, понимаю. — Добродушно улыбаясь, Захар перевернулся на другой бок.
Мишка снова окунулся в воспоминания минувших дней, снова перед его глазами как живая встала Маринка, ночь, дощатый забор, куст черемухи. Он проспал бы, наверно, весь день, если бы не встревоженный голос Захара:
— Михайло! Вставай живее, несет кого-то нечистая сила. На наших никак не похоже, запузыривают какие-то во весь дух на паре. Уж не большевики ли эти анафемские?
Мишка громко зевнул, потянулся и, приподняв голову, посмотрел в ту сторону, куда показывал Захар.
— Хлестко едут! — согласился Мишка. Стараясь разглядеть едущих, он привстал на одно колено, заслонился рукой от солнца. А они все ближе, ближе. Мишка уже различал масти лошадей: в кореню рыжая, каурая на пристяжке, а когда ямщик свернул в сторону, чтобы объехать кочковатый лог, разглядел и людей.
— Трое едут, — сообщил он Захару, — впереди в соломенной шляпе кучер, должно быть, а позади двое в защитном, военные, видать.
— Оне, — Захар схватил бердану, поднялся на ноги. — Сейчас мы их застопорим и первым делом документ стребуем. Ты как в грамоте-то, маракуешь?
— Все классы босиком прошел. — Мишка ощерил в улыбке белозубый рот. — Еще в коридоре постоять хотел, да сторожиха прогнала.