Убедившись, что все его «гости» спят, хозяин взял висевший на стене запасной ключ, вышел в ограду, осторожно ступая, подошел к амбару. Зажав между колен винтовку, часовой спал, насвистывая носом, у ног его валялся пустой котелок, в котором хозяин приносил ему самогон.
Тихонько поднялся хозяин на крыльцо, открыв дверь, шепнул в темноту:
— Спишь?
— Нет, — так же тихо ответил пленник.
— Выходи.
Светало, утреннюю тишину будоражил петушиный хор, узенькая, светло-розовая заря на востоке ширилась, наливалась багрянцем. Во дворе, привязанные к колодам с недоеденным овсом, дремали расседланные кони, напротив, возле забора, рядком лежали седла.
Хозяин остановился, заговорил частым, жарким полушепотом, показывая рукой на коней:
— Выбирай любого, седлай скорее, а я тебе сейчас винтовку принесу, шинелю с погонами, за своего примут, проскочишь.
И, не слушая, что начал говорить ему пленник, хозяин рысцой побежал к дому, а красногвардеец принялся седлать высокого вороного коня. Он уже подтягивал последнюю подпругу, когда за околицей, с восточной стороны, хлопнул выстрел, второй, третий. Мишка вздрогнул, насторожился. В воротах с шинелью, винтовкой и шашкой в руках показался хозяин.
— Скорее, паря, скорее, — зачастил он, подбегая к Мишке, — надевай шинель-то!
— Поздно, хозяин, смотри, что делается.
Повсюду слышался все нарастающий шум: хлопанье дверей, людские голоса, слова команды, топот ног, по улице бешеным наметом промчался верховой. Стрельба за околицей усилилась, а оттуда, с восточной стороны, волной докатилось громовое «ура-а», размеренно захлопали залпы, злобным лаем залились пулеметы.
— Хоронись в баню, вон! — Хозяин сунул в руки Мишке винтовку с патронами и шашку. — Скорее, пока не увидели, коня-то я спрячу.
Опираясь на винтовку, Мишка скачками побежал к бане, а хозяин, закинув шинель на седло, завел вороного в сарай, наглухо закрыл за ним ворота и поспешил в дом.
«Гости» безмятежно спали, наполняя избу разноголосым храпом. Старик с трудом добудился верзилу, принялся расталкивать остальных.
— Что случилось? — потягиваясь, спросил верзила, он сел на скамью, и вдруг лицо его испуганно вытянулось.
— Стреляют! Где Былков-то?
— Убежал будить других, приказал всем…
— Тревога! Поднимайтесь! — заорал верзила и загрохотал сапогами к порогу, где кучей стояли в углу винтовки. Тут проснулись и остальные; сообразив, в чем дело, заметались по избе, сталкиваясь и мешая один другому. О Спирьке больше никто и не вспомнил, каждый думал о себе. Наконец все они повыскакивали из избы, в момент разобрали, оседлали коней и прямо из ограды наметом туда — к своим.