Вокруг этой свалки толкалась, разноголосо гудела толпа местных жителей: мужики, бабы, девки, подростки и ребятишки. Всем хочется протиснуться поближе, поглядеть, что там такое, то и дело слышатся возбужденные, негодующие выкрики:
— Куда те черт гонит!
— Надо, стало быть!
— Отцепись.
— Седло мое форменное, во-она-ка нагрудник наборчатый.
— У меня вчера доху взяли, только одну зиму и поносил.
— Судить гадов своим судом и расфукать их, чтоб другим не повадно было.
Шум, галдеж приутих, когда один из красногвардейцев завел граммофон, приладив его на телегу. Удивительный ящичек зашипел и, к великому удовольствию сельчан, хрипловатым, но звонким голосом запел «Кабы имел златые горы…».
О граммофоне черноярцы слыхали от казаков-фронтовиков, но видеть его и слышать своими ушами им довелось впервые. Потому и притихли они, окружив телегу с этой штуковиной; девки, молодые бабы слушали затаив дыхание; какая-то старуха в черном платке крестилась, шептала молитву; человек десять ребятишек ухитрились взобраться на телегу, на них сердито шикали старики, а сами, переглядываясь между собою, смущенно улыбались, разводили руками.
— До чего дожили! — удивленно качал головой старик Елгин.
— Дико-о-вина, — отозвался второй старик справа.
Несказанно обрадовались черноярцы, когда Кларк распорядился вернуть населению все, что взяли у них анархисты.
Для раздачи имущества тут же избрали комиссию из пяти человек, откуда-то приволокли стол, три табуретки и скамью. Комиссия приступила к делу: двоим — Егору Ушакову и красногвардейцу седьмой сотни Охлопкову — поручили выдавать потерпевшим вещи по списку; остальные — два местных жителя и сотенский писарь Вишняков — уселись за стол, сразу же окруженные просителями. Каждому хотелось поскорее получить свое добро, но у председателя комиссии Вишнякова было на этот счет другое мнение: оделить в первую очередь тех, кто победнее. Поднявшись на ноги, он поискал глазами в толпе и, увидев стоящего позади всех старика в заплатанной сарпинковой рубахе, позвал его к столу.
— Меня, что ли? — удивился дед и, получив утвердительный ответ, протискался к столу.
— Фамилия? — спросил его Вишняков. — Та-ак, что у тебя взяли?
— Да у меня, сынок, и взять-то нечего, а вот у племяша моего, у Петьки, сапоги, значить, и шаровары суконные потянули.
— А где он, племянник-то?
— В Армии он в Красной, у Лаза.
— Ладно, Егор, выдай деду сапоги и брюки. А у тебя, дядя, вот ты, с черной бородой-то, что у тебя похитили?
— Полушубок, товарищ, почти что новый, вот хоть суседей спроси, совсем даже мало ношенный.