Егор как увидел Чугуевского, бегом к нему, с ходу облапил и трижды поцеловал его в губы. Тот сначала опешил, откинувшись, стукнулся головой о стену и, узнав давнего друга, засмеялся:
— Егор!
— Андрюха!
Обрадованные столь неожиданной встречей, оба что-то восклицали, говорили сбивчиво, смеялись да хлопали друг друга по плечам. В школе зазвенел колокольчик, извещающий делегатов, что перерыв пора кончать, и тут Егор вспомнил, о чем хотел спросить старого друга:
— Расскажи-ка, чего там вырешали-то.
— Отчеты заслушали командующих фронтами — Лазо и Баляби на. Второй вопрос был об ограблении банка, решили: создать следственную комиссию и снарядить отряды для розыска бандитов. Ну а враги наши усиленно распространяют слухи, что банк ограбили не анархисты, а комиссары советские.
— Вот гады!
— Третий вопрос был о власти, решено ликвидировать все советские органы: облисполком, Совнарком, Центросибирь и все остальные. Всю полноту власти передать вновь созданному Реввоенштабу, и уж людей в него выбрали, пять человек.
— Кого же избрали-то?
— Ивана Бутина, Николая Матвеева, Сергея Лазо, Фрола Балябина и Дмитрия Шилова.
— Та-ак, ну а насчет, армии что вырешили?
— Это будем сейчас обсуждать, ну, я тут заговорился с тобой, опаздываю, потом расскажу обо всем.
Скрипнув наплечными ремнями, Чугуевский левой рукой подхватил шашку, исчез за дверью.
А Егор долго еще стоял на крыльце, улыбаясь, рассуждал сам с собой: «Ай да Андрей, вышколила его тюрьма-то, прямо-таки и на казака стал не похож. И говорит по-ученому, и ремнями весь перетянутый, дела-а».
Вечером этого дня Егор долго сидел на берегу Ингоды. На западе рдел закат, багрово-алые блики его отражались на зеркальной глади стремительной реки. Егор пришел проститься с Ингодой, завтра ему предстоит покинуть ее, ехать куда-то далеко в тайгу, и кто знает, когда вновь увидит он любимую реку. Все больше сгущаются сумерки, угасает заря, а Егор все сидит на берегу, перебирая в памяти события минувшего дня. Вспомнился митинг, на котором было объявлено решение конференции: борьбу с белыми организованным фронтом прекратить, армию распустить. Перейдя на нелегальное положение, готовиться к дальнейшей борьбе с контрреволюцией методами партизанской войны.
Особенно взволновала Егора горячая, страстная речь Богомягкова; слушая его, Егор думал: а ведь верно, вся война еще впереди. Народ не потерпит власти белых, он восстанет, и мы придем к нему на помощь. Егор уважал своего учителя и тут же на митинге решил про себя, что пойдет за Богомягковым хоть на край света.