Несколько месяцев велась упорная, тяжелая работа в подкопе, все шло хорошо, благополучно прошли стену, до самого ее основания, подземный ход проделали через всю ограду, миновали фундамент каменной стены, вплотную подошли к саду, еще день-два напряженной работы, и опустеет шестая камера, шестьдесят два человека политических вырвутся на свободу. На воле купец Квасов уже приготовил для беглецов десяток охотничьих бердан с достаточным количеством к ним патронов, сухарей в небольших мешочках, соль, две брезентовые палатки, два компаса и четыре топора. Уже были намечены маршруты, которые ежедневно обсуждались в часы досуга перед вечерней поверкой, когда «политики» занимались обычно чтением книг, учением, слушанием лекций. Для виду они теперь держали в руках книги, а сами горячо обсуждали план побега. Мнения о маршрутах расходились: одни предлагали бежать на китайскую сторону — до пограничной реки Аргуни всего восемнадцать верст, — а там пробираться в Хайлар или Харбин; другие собирались идти тайгой до Сретенска.
— А насчет еды не беспокойтесь, — заверял своих единомышленников Чугуевский, — с берданами в тайге не пропадем, да и хлеба достать в наших селах пустое дело. Жители наши, особенно те, что живут на окраинах сел, к ночи обязательно кладут на полочку над крыльцом булку хлеба, крынку молока, а то и табаку-зеленухи папушу, этим мы и воспользуемся, проживем за милую душу!
Все шло хорошо, еще день-два — прости-прощай каторга; люди, отбывая очередную смену в подкопе, работали не щадя своих сил, и вдруг подкоп обнаружили!
Надзиратель Евсеев поднялся зачем-то на чердак и там увидел «политика» Михлина, который в это время вытряхивал из парусинового мешочка землю. Гремя шашкой, Евсеев ринулся вниз по лестнице, поднял тревогу.
Вскоре же в тюрьму прибыло начальство, свободные от дежурств надзиратели, конвойные солдаты. По приказу начальника тюрьмы два надзирателя и солдат-конвоец с фонарями в руках спустились в подкоп, прошли его до конца.
В подкопе они нашли инструменты, веревки с мешочками, шахтерские лампочки и бутылки с горючим; все это усердные служаки подняли наверх и доложили начальнику, что подкоп велся из шестой камеры, куда они открыли замаскированный лаз.
По распоряжению начальника тюрьмы подкоп в тот же день засыпали уголовники, они же принялись заделывать, цементировать стену. А, из шестой камеры стали уводить людей на допросы.
Провал подкопа подействовал на узников политической камеры удручающе: загрустил, пригорюнился Степан Швалов, ниточки ранней седины засеребрились в окладистой бороде Чугуевского, приуныли и остальные их товарищи по несчастью. Бодрее всех в камере держался староста их Борис Жданов.