преподавались таинства. Каждый приход, где шли бдения, лишал денег О’Мелли. Но Борре и активные прихожане не ожидали чудес от судов Ватикана. Юридическая система церкви не была демократической. Епископы распоряжались всем, подобно князьям. Папа как высший арбитр в вопросах канонического права мог вмешаться в дела на любом уровне, хотя это случалось редко. Не стоило предполагать, что подобная система будет защищать интересы протестующих мирян.
Мэри Бет Борре с огромным удивлением смотрела, как ее муж «берется за роль Дон Кихота», когда тот готовился к странному путешествию, чтобы защищать безнадежное дело. «Это было естественным следствием той войны, в которую он вступил, – сказала она позже. – Питер прирожденный предприниматель. Его сила состоит в том, что он видит возможности там, где другие их не замечают, и может находить преимущества, казалось бы, на пустом месте». Эти особенности не слишком соответствовали характеру безумного рыцаря Сервантеса, сидящего на лошади. Питер Борре, закаленный опытом работы в нефтяной индустрии, ранее никогда не брался за какое-либо дело, столь ярко окрашенное идеализмом. Поиск той точки, где встретятся вера и справедливость, чем-то привлекал этого человека.
Его несколько воодушевили события 2004 года, когда диоцезии Портленда, Спокана и Таксона заявили о своем банкротстве. Мнения канонистов насчет права собственности епископов разделились, но все понимали, что епископы стремились к тому, чтобы имущество приходов не числилось среди тех активов, за счет которых диоцезии должны были выплачивать компенсацию большому числу жертв сексуальных преступлений. Если диоцезии заявляли о банкротстве, а при этом приходы никто не трогал, можно ли назвать правомерным указ об отчуждении в Бостоне, где епископ забирает себе активы приходов?
Пока третья канцелярия Конгрегации по делам духовенства рассматривала апелляции приходов, где продолжались бдения, священники были потрясены новостью о том, что архидиоцезия из экономии сокращает фонд пенсий. Один священник передал Мэри Уильямс Уолш, репортеру New York Times, внутренний отчет финансового консультанта архидиоцезии Тауэрса Перрина. Между 1986 и 2002 годами «архидиоцезия не вносила денег» в пенсионный фонд духовенства, писала Уолш. «Два раза в году, на Рождество и на Пасху, архидиоцезия собирала деньги в приходах для священников, ушедших на пенсию, так что за год собранная сумма достигала $4,5 миллиона. Однако на протяжении многих лет архидиоцезия расходовала эти средства на другие цели». Архидиоцезия замораживала пенсии на $1889 в месяц и «продала недвижимость, принадлежавшую церкви, чтобы найти наличные средства для выплаты пенсий священникам»