Каждый из них также сообщил, что Масьель страдал зависимостью от болеутоляющих средств, хотя Ватикан провел соответствующее расследование и счел это обвинение ложным[369].
И здесь Кунце содрогнулся, неожиданно вспомнив кое-что из прошлого: в 1992 году в комнате гостиницы неподалеку от швейцарского центра Легиона в Лейзаване Кунце увидел, что раскрытый чемодан Nuestro Padre наполнен маленькими оранжевыми пластиковыми бутылочками с белыми крышечками без наклеек с названием лекарства, в которых содержался какой-то порошок. Тогда Кунце подумал: «Я знаю, что отец Масьель болен, но зачем ему так много лекарств?» Наставник Кунце отец Фэргас О’Кэррол сообщил, что доктор разрешил Масьелю самому составлять свои лекарства.
«Масьель, – продолжал читать Кунце, – вызывал в свою комнату мальчика; при этом он лежал в постели и корчился как бы от боли. Затем он просил мальчика погладить его живот». И снова Кунце вспомнил одну вещь, о которой ему хотелось забыть. В том же 1992 году, когда сам он сидел за рулем любимого «Мерседеса» отца Масьеля и они подъезжали к границе с Бельгией, сидящий сзади священник попросил его остановить машину. Nuestro Padre наклонился вперед и коснулся пальцами правой руки Кунце. «Ох, какой ты силач, – прошептал Масьель. – Медсестры помогают мне: они делают мне массаж, когда меня терзают боли». Молодой Кунце, давший обет безбрачия и с героическим стоицизмом относившийся ко всему, связанному с сексуальностью, подумал: «Он не только трогает меня, но и заговорил о массаже – неужели он заигрывает со мною?» Почувствовав напряжение Кунце, Масьель тихо отклонился на свое сиденье. Когда Кунце вернулся в Германию, его собратья по ордену говорили о том, как ему повезло – он путешествовал вдвоем с Nuestro Padre. Послушный внутренним обетам Кунце рассказывал им, каким прекрасным было это путешествие, а затем из-за своего лицемерия иногда тихо плакал ночами в своей комнате. «Все мы грешны, – говорил он себе, – даже отец Масьель». Несмотря на все эти переживания он остался в Легионе. «Почему я не ушел?» Два года спустя после того случая в машине его семья приехала в Мехико на церемонию рукоположения. Его сестра Лиззи принесла обеты безбрачия в Регнум Христи и теперь преподавала в школе для девочек в Швейцарии, а он, полный сомнений из-за странностей Масьеля, о которых невозможно было забыть, сидел и читал письмо Хуана Ваки, «врученное лично» Масьелю, где перечислялись имена двадцати жертв Nuestro Padre. Отец Оуэн Кэрнс, которому Кунце принес очистительную 45-минутную исповедь в Чешире, сообщил журналистам: «Вака просто пытается отомстить: он оказался некомпетентным на своем посту, так что его пришлось понизить в должности». Вака опровергал это заявление, признавая, однако, что отчаяние после нескольких лет надругательств повлияло на его служение. (На самом деле Вака сам отказался от должности в письме от 4 апреля 1976, которое он передал лично Масьелю в Мехико.)