– Где папа?
– В дороге, вместе с дядей Мельхиором, – хрипло ответила Агнесс.
– Я думала, он встретит нас.
– Разве я не встретила вас?
– Но ведь он знал, что мы должны приехать сегодня…
Взгляд Агнесс снова скользнул к окну. Александра неожиданно поняла, что мать стоит у окна с утренней зари.
– Мама, что-то случилось? – Девушка и сама удивилась, как тоненько прозвучал ее голос.
– Он должен был вернуться еще вчера.
– Подумаешь, одним днем раньше, одним днем позже… Нас тоже задержали, когда мы подъехали к Брюну, и…
– Я не поцеловала его на прощание, – перебила ее Агнесс.
Александра вздохнула. Все было, как всегда. Она и ее братья только что вернулись из двухнедельного путешествия, проведя в пути несколько дней, а мама беспокоится из-за того, что отец задерживается на один день. Само собой разумеется, что она опять была разочарована. Александра заранее предвкушала встречу с обоими родителями – хотя, если быть честной в большей степени с отцом. Рассказывать о своем путешествии Агнесс Хлесль было всегда сложно. Ее мать разрушала всю интригу, отвечая на вопрос «И как ты думаешь, что я сказала?» непременно то, что Александре так хотелось рассказать. Создавалось впечатление, что Агнесс читала мысли дочери. Однажды, когда Александра из-за этого полезла в бутылку, она, смеясь, объяснила, что они слишком похожи друг на друга, и попросила ее продолжить рассказ. «Видишь ли, – с улыбкой произнесла Агнесс, – у меня возникает такое ощущение, будто я снова становлюсь юной и все переживаю заново». Александре это тогда польстило, и все же – а точнее, именно из-за этой схожести – с отцом ей было проще с тех самых пор, как она перестала быть ребенком. Киприан всегда бормотал что-то, кивал или прищелкивал языком, когда она сообщала ему о своих переживаниях или находках. И хотя казалось, что отец думает о чем-то своем, на самом деле он очень внимательно слушал дочь и тем самым позволял ей абстрагироваться от происшедшего и заново обдумывать свои чувства.
А сейчас отца не было, и между ней и матерью обнаружилось еще одно сходство: они обе по нему скучали. Александра снова почувствовала свою отстраненность от любви, в которой она была чем-то вроде пятого колеса в телеге. Испытывая некоторое разочарование, девушка задалась вопросом, не будет ли она сама когда-нибудь относиться к мужчине подобным образом, так что все окружающее окажется для нее на втором месте. Перед ее мысленным взором возникло лицо Вацлава, и она вздрогнула. Затем на смену этому лицу пришло другое, и она вспомнила молодого человека с легкой улыбкой, буйными кудрями и синими глазами, который не сводил с нее взгляда. Она почувствовала прикосновение его руки и то, как медленно расслабляются ее сведенные судорогой пальцы.