и попросить отстранить его, Вольфганга, от службы. Все, что его отделяет о Ионы, это пара строчек и перспектива жить простым монахом. Больше никто не возложит на него никакой ответственности, если он сдастся, потому что не соответствует поставленной перед ним цели. Однако он уже слишком многое принес в жертву, чтобы удовлетвориться подобным финалом.
– Мы с преподобным отцом хотели бы переговорить с глазу на глаз, если не возражаете, – мягко попросил кардинал.
Находящиеся на службе монахи посмотрели друг на друга. затем на аббата Вольфганга и только после этого вышли. Киприан и Андрей даже не пошевелились, хотя и поймали на себе изумленные взгляды монахов. Вольфганг начал понимать что «с глазу на глаз» означало присутствие при разговоре восьми глаз, а никак не четырех, причем шесть – на стороне кардинала. Он набычился.
– Полдюжины человек и три Папы умерли, когда библия дьявола проснулась в прошлый раз, – медленно произнес Мельхиор. – Среди них были друзья, которых мы любили Мы с Киприаном обманули Папу и кайзера, позаботившись о том, чтобы она снова сошла со сцены. Скажи мне, что она в безопасности, Вольфганг. Пожалуйста, скажи мне, что она в безопасности.
– Ты приходишь сюда, в мой монастырь, – начал Вольфганг и почувствовал, что упрямство в его душе уже не побелить, – ты раздаешь приказы направо и налево моим монахам, а теперь еще и требуешь от меня отчета о положении вещи, о которой лично ты не вспоминал двадцать лет!..
Киприан зашевелился было, но кардинал Мельхиор предостерегающе поднял руку.
– Она в безопасности? – в который раз повторил он.
– Так, значит, страна – пороховой погреб? – прошипел Вольфганг. – Тогда Браунау – самый большой бочонок с порохом, и именно я сижу аккурат на его крышке. Ты шепчешься с кайзером в Праге и Вене и прядешь свою пряжу, чтобы опутать ею короля Фердинанда, а я в это время сижу здесь, и лишь ворота монастыря отделяют меня от пяти тысяч протестантов, которые больше всего на свете хотели бы перерезать мне горло!
– Она в безопасности?
Аббат Вольфганг сжал кулаки.
– Я проведу вас к ней, – с ненавистью прошептал он.
Аббат Вольфганг долго возился с замком, которым давно уже нельзя было пользоваться. Мельхиор Хлесль еле сдерживался, чтобы не вырвать у него ключ. В отсутствие Хранителей он чувствовал себя беззащитным. Параноидальный режим аббата Мартина в сочетании с моральным состоянием тогдашнего Первого Хранителя Павла превращали семерых черных Хранителей в непобедимое оружие, которое, после того как Мартин нажал на спусковой крючок, погасило много человеческих жизней и чуть было не превратило Прагу в пепел. И все же они были единственной защитной стеной между миром и книгой, обладавшей ни с чем не сравнимым могуществом, потому что люди были готовы предоставить ей это могущество.