– Не изволите отужинать в «Палкине»?
Хорошенькие губки слегка надулись, васильковые глазки подернулись печалью, и Софья Петровна с мягкой нежностью намекнула, что вечер в ресторане – это не то, о чем может мечтать девушка.
– Ну, тогда поедемте в Измайловский сад, там сегодня французская борьба, замечательные атлеты, – в отчаянье проговорил кавалер, ожидая, что вот сейчас прогонят совсем.
Софья Петровна обрадовалась искренно. Войдя в пролетку, как принцесса на трон, потеснилась, чтобы и Ванзарову нашлось местечко. К ужасу и восхищению Родион ощутил, как теплая и мягкая часть женского тела доверчиво прижалась к его ляжке. Из-за тесноты, разумеется. Без пошлости, попрошу...
Ну, так вот... О чем мы? Ах, да... Софье Петровне мало показалось этакой пытки, и она устроила свою ручку под локтем чиновника полиции. Родиона кинуло в кипящий котел, из которого он вынырнул помолодевшим, хотя куда уж больше.
Пролетка тронулась. Хитро подмигнув, Софья Петровна сказала:
– Ну, кавалер, развлекайте меня...
Блея и заикаясь, Ванзаров начал плести околесицу о погоде и международной политике, Абиссинскому вопросу и Балканскому вопросу, но барышне стало скучно.
– Лучше расскажите, как ищете тех страшных преступников, что зарезали кого-то на Невском и бедную женщину отравили.
Чиновник полиции объяснил, что дело очень темное. Но скорее всего убийца – ближайшая подруга погибшей, хотя не все так просто, и за ней, возможно, кто-то стоит. Что же касается юноши, то здесь пока полный туман: известно, что он велосипедист, но и только.
С глазами, полными восторга, как показалось Родиону, кому же еще, Софья Петровна потребовала подробностей, до которых женщины большие любительницы. Не называя имен, Ванзаров удовлетворил ее любопытство. После чего барышня стала щебетать не умолкая. О чем она говорили дальше, Родион не помнил. Как не помнил, что происходило на ринге, и кто выиграл. Несмолкаемый шум, публика, надрывающаяся от восторга, ароматы пота и опилок – все это осталось смутными мазками. Потому что главная картина была так хороша, что кроме нее ничего не хотелось знать: все те же васильковые глаза. А вы что подумали? Надо же войти в положении Родиона, в самом деле.
Вечер пролетел, как одно мгновение. Софья Петровна яростно болела, хлопала и даже свистнула в два пальца, чем умилила несказанно. Родион бегал за прохладительным лимонадом, за пирожным, еще за какой-то прихотью, но это было в удовольствие. Он готов был к разгулу до утра, с цыганами и медведями, или как там полагается, когда душа рвется наружу. Но Софья Петровна благоразумно попросила отвезти ее назад.