— То же, что и остальные, — отмахнулась я. — Что мне говорил Щербинин, о чем спрашивал Седой, о бумагах... И все очень интересуются тобой!
— Ну и что? — пожал плечами Илья. — Я не последний человек в этом городе. Меня многие знают.
Я немножко подумала.
— Илья Владимирович, знаете что? Мне все это надоело. Вам не кажется, что для простой женщины с не самой уравновешенной нервной системой всего этого уже многовато. Труп Щербинина, Седой, его дочура, Князь, бумажки какие-то, гексоген...
— Да не гексоген!
— Один черт!
— Ты еще шантажиста забыла, а он может позвонить...
— Ничего! Ему нужно — перезвонит! Ты мне зубы не заговаривай! — Я все больше входила в раж. Очень уж вовремя появился господин Ельчанинов... — Я больше не могу, не выдержу!
— Поживи у меня в Желудеве. Там охрана, мои ребята рядом...
Я не дослушала его лестное предложение.
— Нет, Илья. Не делай вид, что ты глупее, чем на самом деле. У тебя не получается. Ты знаешь, чего я хочу!
— Ксюшенька, ласточка, солнышко... Милая моя, не нужно тебе этого знать! — Голос Ельчанинова звучал умоляюще. Но остановить меня уже было невозможно.
— Как ты, сильный, умный мужик, не понимаешь?! Я уже домой боюсь возвращаться! И не надо меня уговаривать пересидеть в Желудеве! Я просто хочу все знать! И я знаю, что ты знаешь!
Ельчанинов завел мотор, развернул машину и, ни слова не говоря, повел ее в направлении моего дома.
— Ну что ты молчишь?! — через несколько минут, не выдержав, я взвыла.
— Откуда ты можешь знать, что я знаю, чего я не знаю? — сухо процедил сквозь зубы Илья.
Вопрос был настолько простой и логичный, что я на мгновение заткнулась.
— Я чувствую, — неопределенно сказала я, понимая, что никакой это не аргумент. Но что делать, если я действительно чувствую, что господин Ельчанинов осведомлен обо всем гораздо лучше меня. Оснований для такого вывода у меня не было (если, конечно, не считать, что все городские бандюки, с которыми мне довелось свести знакомство, очень им интересовались), но...
Некоторое время Ельчанинов молча вел машину, потом отозвался:
— Мне казалось, что я тебе нравлюсь. Что ты чувствуешь ко мне... А вон как обернулось. Не то вы чувствуете, Оксана Сергеевна.
— Не смей меня так называть, — тихо пробормотала я, готовая разрыдаться. Ну что ты будешь делать!
— Посиди, я быстро.
Илья остановил машину возле большого супермаркета и исчез в его недрах. Минут через двадцать он появился в дверях с пакетами, набитыми всякой всячиной.
До моего дома мы доехали в полном молчании. Несколько въедливых старушек-соседок, сидевших на лавочке возле подъезда, ласково раскланялись со мной. Вот ведь, старые кошелки! Даже хмарь небесная их не смущает. Допрос с пристрастием мне обеспечен.