Велика разница между Автократором Иоанном и архонтом россов. И не менее велика разница между той, совсем юной, девочкой и нынешней Анной. Но знакомая слабость предвкушения растекается по телу…
Анна опомнилась лишь на мгновение позже Владимира. Взяла себя в руки. Она – Порфирогенита. Часть судьбы империи. И только ради империи она сейчас здесь! Она справится! Не сдастся!
– Мой брат, богохранимый и богопочитаемый василевс Василий Второй, посылает привет…
Голос Анны тверд. Ее тон наверняка обманет людей собственной свиты Анны и грозных воинов-россов, выстроившихся позади Владимира. Это голос дочери и сестры императоров, голос, поставленный лучшими риторами и учителями пения. Никто-никто не должен усомниться, что это голос Порфиророжденной, а не юной испуганной девушки, чье тело и честь обменяли на захваченную фему.
Никто и не усомнился. Кроме Владимира. Он, единственный, видел не только Природную Власть империи, сошедшую на землю удаленной фемы, но и – женщину. Ту, что скоро, очень скоро станет его женой. Единственной истинной супругой перед Всемогущим Богом…
* * *
– Она прекрасна, как ангел небесный! – Друнгарий Ираклий высоко поднял чашу с вином. – За Порфирогениту!
Доброе вино дружно влилось в десятки глоток.
Командиры византийских дромонов во главе со своим друнгарием праздновали завершение херсонского стояния.
– Эх, жаль, что такая красота достается дикарю, – заявил один из капитанов, но другой, сосед, тут же пихнул его в бок и ткнул пальцем туда, где, во главе стола, сидели друнгарий, его заместитель и двое росских воевод, которых друнгарий публично объявил своими лучшими друзьями. Еще бы, ведь это они, по просьбе своего отца (имперского спафария, кстати), снабдили ромейских моряков припасами и спасли от неминуемого голода.
Подвыпивший капитан красного дромона смутился и пробормотал сконфуженно:
– Конечно, не все россы – дикари. И, Господь – Свидетель, я рад, что мы теперь – друзья…
Но тут он снова вспомнил, как стояла во вратах собора прекраснейшая из византиек и как она глядела на своего мужа-скифа… И потянулся к кувшину с вином. Куда катится империя?