– Вы меня разочаровали, – грустно сказал Бестужев. – Ну что же, придется развлекаться одному. Не буду же я в такой вечер сидеть сычом в вашем уединенном месте… Месье Шарль, поворачивайте к Монмартру!
Шарль обернулся к Сержу и, полное впечатление, обменялся с ним чуть ли не паническим взглядом.
– Э-э… Никак невозможно… – промямлил он наконец.
– То есть как? – Бестужев подпустил в голос чуточку металла. – Уж не командовать ли ты мною собрался, братец? Забываешься, дубина!
Он произнес это в убедительной российской манере – и бедолага Шарль-Пантелей, услышав знакомые интонации, прямо-таки голову в плечи втянул. Но продолжал ехать выбранным маршрутом, ничуть не приближавшим их к Монмартру.
– Ты что, не понял, болван? – Бестужев говорил таким тоном, словно начинал сердиться, в манере «барин капризничать изволят». – Я кому сказал – на Монмартр? Я и в одиночку не пропаду. Живо!
– Никак невозможно-с…
– Что-о? Да я тебя, орясину такую…
– Алексей Воинович! – торопливо вмешался Серж. – Оставьте его, право… Имеем строгие инструкции от господина Гартунга – доставить вас на место в кратчайшее время… Вы же военный, офицер, должны понимать… Ради вашей же безопасности…
– Вздор, – сказал Бестужев. – Ладно, я сойду здесь…
Пользуясь тем, что экипаж плелся по-черепашьи из-за очередного затора, он привстал и занес ногу. Цепко ухватив его за рукав, Серж прямо-таки взмолился:
– Господин ротмистр, не надо! Мы… Я… Аркадий Михайлович вам не сказал сразу, но там у вас будет важная встреча… Нельзя заставлять этого господина ждать… Я вас умоляю! Это для пользы дела!
Это прозвучало так фальшиво, словно было выдумано вот сейчас, сию минуту. Вряд ли Гартунг промолчал бы о некой важной встрече, которая должна состояться в месте назначения. Объяснение подворачивалось одно-единственное, незатейливое: эти двое просто-таки обязаны доставить его куда им велено, причем незамедлительно… Получили строгие инструкции, не ожидали, что Бестужев поломает эти планы – вот и пришлось сходу импровизировать.
Бестужеву это начинало не нравиться. Легко списать все странности на отеческую заботу гостеприимного Аркадия Михайловича о безопасности важного гостя – однако не стоит забывать, что могут у происходящего сыскаться и другие толкования. Если рассуждать предельно цинично, от ротмистра Бестужева ничего более не зависит, и в дальнейших играх он совершенно бесполезен – пользы от него никакой, свое дело он сделал… что там по схожему поводу говорилось в бессмертной трагедии господина Шекспира?
Да, вот именно… Если посмотреть на ситуацию глазами некоего циника… Что мы получим? Ежели, паче чаяния, с господином Бестужевым что-нибудь