– Перестаньте хныкать, – сказал Бестужев все так же неприязненно.
– Что со мной будет? Моя семья не переживет, если я окажусь под судом… Я их единственный кормилец…
– Мы забудем обо всем, – сказал Бестужев, усилием воли заставив себя проявить толику мнимого сочувствия. – Я понимаю, что вы не более чем жертва… Но простить вас мы согласны при одном-единственном условии: если вы расскажете все откровенно.
– А если они вернутся, как обещали? И…
– Ну, если только в этом дело… Я готов предоставить вам надежное убежище. С решетками на окнах и дверью, запертой снаружи. Уж там они вас безусловно не достанут, и вы долгие годы проведете в совершеннейшей безопасности…
– Только не это!
– Ну тогда перестаньте хныкать, черт бы вас побрал, и рассказывайте!
Он сидел, откинувшись на спинку сиденья, пускал дым в полуопущенное окно и слушал дребезжащий тенорок Густава, время от времени бесцеремонно прерывая – когда извозчик тонул в ненужных мелких подробностях или вновь начинал бить на жалость. Примерно это он и ожидал услышать: в один далеко не прекрасный вечер в фиакр к Густаву как ни в чем не бывало уселись трое вполне благопристойных господ, пожелали ехать в Пратер, а на полдороге, примерно как Бестужев сейчас, попросили остановить на минутку экипаж, сдернули Густава с козел, затащили внутрь и уперли в лоб револьверное дуло.
По описанию, пусть сбивчивому и неточному, Бестужев все же довольно быстро опознал и Гравашоля, и двух его людей. Если исходить из даты, когда это произошло, то подозрения подтверждаются: Бестужева наверняка подкарауливали возле дома профессора (не его конкретно, очередного охотника на Штепанека) – что ж, неглупо, иногда, чтобы добыть дичь, выгоднее и проще не самому ее отыскивать по уши в болоте, а следить за охотниками…
– И вы не обратились в полицию?
– Вы только поймите меня правильно, майн герр, – уныло протянул Густав, – если бы речь шла об уголовных преступниках, я бы ни минуты не колебался. Но это же политические, мало того – анархисты…
– Они представились?
– Вот то-то и оно! Я регулярно читаю газеты, знаю, кто такой Гравашоль, что из себя вообще представляют анархисты… Полиция, простите, тут бессильна. Анархисты убили когда-то нашу прекрасную императрицу… императрицу, майн герр! Уж если ее не уберегли, чего стоит жизнь маленького человечка вроде меня? Это страшные люди… У меня не было выхода…
«Скверно, – подумал Бестужев. – Помаленьку складывается положение, когда революционеров, террористов, боевиков обыватели начинают бояться больше, чем полицию. Добро бы только в России, но и в других странах то же самое давно отмечено не вчера и не сегодня. В гораздо более спокойных и законопослушных странах. Скверно… Плохой признак».