Архип Мелашенко тоже насторожился. Это «стреляный воробей», на мякине его не проведешь. Недаром у него на гимнастерке блестят два боевых ордена.
Остальные летчики слушали капитана с упоением. Сачков даже чуть приоткрыл рот.
— В бою нужно всем держаться кучно, — в заключение сказал инструктор. — Не отрываться друг от друга — и все будет в порядке. Дадим жару фрицам!
«Держаться кучно». Положение, быть может, и приемлемое для И-16, «чаек», которые не имели достаточной скорости и вынуждены порой искать в «кучности» силу и защиту. А для наших новых самолетов? Не устарело ли это? Как «кучность» увязать с вертикальным маневром?
— Ну, все ясно? — спросил капитан голосом, в котором не было и тени начальнической интонации. В нем звучало только искреннее, по-мальчишески задорное желание помочь нам. Такая неподдельная доброжелательность немного сгладила мое недоверие к нему.
Капитан — молодой паренек, окончил недавно школу летчиков и, очевидно, относился к той категории людей, для которых везде на свете море по колено. Из таких в большинстве своем выходят лихие истребители, но, как показывает опыт, многие из них быстро погибают. Для истребителя смелость в бою без трезвого расчета и хладнокровия так же опасна, как игра ребенка с огнем, да еще без надзора взрослого.
После указаний, сделанных инструктором, командир эскадрильи тихо, чтобы никто не слышал, сказал мне:
— Не нравится мне наш ведущий, очень уж зелен и какой-то взбалмошный. Боюсь, как бы не подвел.
Мне хотелось слетать с инструктором, перенять у него что-нибудь из тактики, ведь он здесь воюет с первого дня.
— Молодость не порок, — ответил я. — В случае чего — подскажем по радио. А то, что он «загнул» насчет компаса — простительно. Об этом даже написано в учебнике географии. Мы-то знаем — аномалия влияет на компас только на малых высотах.
— Можем не успеть передать по радио. И потом оно у нас еще неважно работает, — сомневался Худяков. — Не лучше ли сходить к Василяке и доложить свои опасения? Двоим поверит. Пускай капитан летит ведущим пары, но эскадрилью я бы ему не доверил.
— Опоздаем с вылетом. Сходи один, а я слетаю. Николай Васильевич согласился.
4
Капитан вел эскадрилью к линии фронта по железной дороге на Белгород. Примерно на полпути от магистрали отходила ветка в сторону Старого Оскола, и он свернул на нее. «Ошибается», — пронеслось у меня в голове. Предупредил по радио — он что-то отрывисто буркнул. Пришлось напомнить еще раз. Никакого ответа. Полагая, что капитан не услышал, я выскочил вперед и помахал крыльями, привлекая внимание. Ведущий продолжал полет, не меняя курса. Тогда я дал по радио распоряжение: «Всем следовать за мной!» Со мной пошли только четыре летчика, а трое полетели дальше, в том числе и Сачков. В первые секунды я как-то не допускал мысли, что капитан не понял своей ошибки — уж очень она была грубой. Однако он уходил все дальше и дальше. Неужели не видел мои сигналы и не слышал радио? А Сачков? Он плотно прижался к капитану и наверняка не заметил моих сигналов. Миша полностью положился на ведущего, слепо доверяя его опыту.