Колышев уничтожил ее личность, смел самосознание, но не дал взамен ничего, что очнувшийся разум Лады мог бы принять за точку отсчета в оценке собственных действий…
Она не понимала, что выбора у нее уже попросту нет и на мучительное замешательство отпущено ничтожно мало времени – на том берегу брода сквозь дым показались контуры четырех бронемашин.
В этот момент три танка, что все же достигли противоположного берега, форсировав реку, повернули башни и произвели залп по старому блокпосту, откуда не умолкая бил пулемет.
Земля, небо и камни вокруг внезапно встали на дыбы, окрасившись в черно-оранжевый цвет взрыва. Пулемет заглох, но Лада еще успела отчетливо услышать крик рядового Малышева, прежде чем смешанная с камнем земля осела вокруг нее тяжким удушливым беспамятством…
* * *
На левом фланге взвода события развивались еще более стремительно и драматично.
После очередного залпа гранатометов атакующих машин осталось только две, но из-за подбитого танка, что накренился, понурив ствол в выбитую перед ним воронку, беспорядочно ударили автоматы; в ответ гулко простучал пулемет, сбивая остатки краски с обуглившегося борта и оставляя на броне глубокие, безобразные борозды.
Два оставшихся танка выстрелили из орудий и, вырвавшись на берег, взревели двигателями, натужно карабкаясь на склон. На их броне уже не было никого, ленивое течение реки уносило посеченные осколками и изрешеченные пулеметным огнем трупы.
В этот момент, когда вырвавшийся вперед «ТБ-100» с четким, не закрашенным номером «28» на башне, чуть накренясь, принялся вертеться на одной гусенице, утюжа первую стрелковую ячейку, сквозь дым на той стороне реки прорезались контуры четырех БТРов, спешащих на центр позиции роты, прямо через брод.
«Вот и все…» – с обреченной злобой подумал Рощин, оценив ситуацию. Стрелять из «РПГ», когда прорвавшиеся машины находятся всего в десятке метров от тебя, – самоубийство…
– Луценко, огонь по броду! Горюнов, если не выдержишь, отходи к КП! – Он отшвырнул коммуникатор и схватил прислоненный к стенке капонира «АК-109» с подствольным гранатометом.
– Товарищ капитан, вы куда?! – закричал помкомроты старший сержант Логвин.
– Держись за мной, старшой, видишь, ребят давят!
Две «сотки» ползли по позиции левого фланга взвода, плюясь огнем и перемалывая гусеницами осыпающиеся траншеи. Третий застыл у раздавленной стрелковой ячейки с перебитыми траками гусениц, его башня рывками поворачивалась в сторону КП, а из-под днища уже выползали невесть откуда взявшиеся афганцы.
У брода, за спиной Рощина, замолотил, но тут же захлебнулся пулемет, со стоном легли первые мины.