Что-то сломалось в ее душе под напором БЕЗДЕЙСТВИЯ Колвина.
Он не пытался ее использовать. Он ничего не хотел от нее.
Глаза Лады, широко открытые и глядящие во мрак комнаты, вдруг подернула горячая, непрошеная влага. Впервые за двадцать лет своей беспросветной жизни она задумалась о чуде… просто допустила в мыслях возможность его существования в злобном и жестоком мире…
Чудо… Это понятие было чуждым и не казалось непреходящим. Это… Это было то, что может кончиться так же внезапно, необъяснимо, как началось.
Осторожно откинув одеяло, Лада бесшумно встала, коснувшись босыми ногами холодного пола. Ей было страшно и необъяснимо хорошо. Мир не перевернулся в ее покалеченной душе, быть может, чуть-чуть смягчились его краски… Страх оставался. Он по-прежнему глодал изнутри одинокую избитую душу, но эта боль уже не казалась тупой и безысходной, как прежде, в ней появился едва уловимый сладковатый привкус.
В темном коридоре, под дрожащим язычком света от лампы-ночника холодно блеснули глаза собак. Ни одна из них не произнесла ни звука, хотя обе, не сговариваясь, проводили Ладу до самых дверей Колвина.
Она бесшумно вошла.
Антон Петрович не спал. Он лежал с открытыми глазами, вполоборота к окну, и лунный свет, падавший оттуда, делал его лицо неживым. В первый момент, увидев его, Лада испугалась, настолько бледными, нереальными выглядели черты, но он вдруг моргнул, не замечая ее, и от сердца девушки отлегло.
Лада, едва дыша, повела плечами, и ночная рубашка соскользнула с них, отдав лунному свету ее обнаженную фигуру.
Да, она знала о своем врожденном уродстве. Но она также понимала, что Антон Петрович – далеко не юноша. Но самое главное – Лада вдруг ощутила пробежавшую по телу дрожь: он был первым встреченным ею человеком, и сейчас ни возраст, ни физические данные, ничего не имело ни веса, ни значения. Он дал ей то, чего она не испытывала никогда, – несколько часов человеческой жизни, в течение которых не оправдался ни один из ее страхов…
Лада знала, чем можно заплатить мужчине за доброту. Более того, впервые в жизни онахотела этого…
Именно поэтому, когда она скользнула под одеяло, а Колвин вздрогнул, испуганно отпрянув, Лада прильнула к нему, нашла своими губами его губы и закрыла их, предупреждая любой вопрос.
Москва. Апрель 2025 года…
Весна уже повсюду вступила в свои права, снег исчез, и на влажной земле газонов, курящейся под лучами солнца легким, прелым паром, зазеленела первая трава. Город отряхивался после зимы – «оттаяли» коммунальные службы, на улицах вдруг появились машины с вращающимися дисковыми щетками под днищем, которые упорно распихивали по обочинам, к поребрикам тротуаров, скопившийся за зиму мусор, поутру во дворах вдруг стали заметны дворники, сменившие серую зимнюю одежду на форменные оранжевые безрукавки.