Пока Стикс задумался над собственными этическими ценностями, Катрин, воспользовавшись паузой, собралась с духом, и продолжила говорить:
– Сейчас ты поймешь… – Она поймала настороженный взгляд Стикса и пояснила: – Моя одежда превратилась в лохмотья, пули дронгов искалечили мне руку и правый бок, а когда я взглянула на уродливые шрамы, оставшиеся на теле, то сделала ужасное открытие, которое едва не лишило меня рассудка… – Катрин внезапно встала и одним зябким движением скинула с плеч ткань комбинезона, который послушно скользнул к ее ногам, собираясь мешковатыми складками.
У Стикса вдруг перехватило дыхание.
Перед ним стояла обнаженная девушка, ее грудь волнующе вздымалась от участившегося дыхания, каждый изгиб пропорционального сложенного тела вызывал в нем волну инстинктивной дрожи, и за этими оглушающими своей новизной чувствами Лайбен не сразу разглядел те шрамы, ради которых она скинула одежду…
– Посмотри сюда… – Катрин медленно повернулась, и Стикс увидел глубокие уродливые борозды искалеченной, а затем сросшейся плоти, которые рассекали ее кожу на правом боку, захватывая предплечье и руку выше локтя.
Секунду спустя Лайбен понял, что она хотела показать ему.
В глубине рубцов, там, где зажившая плоть извивалась бледными, бескровными линиями, виднелись обнажившиеся осколки микрочипов, между которыми угадывались разорванные серебристые проволочки, не толще волоса!…
У Стикса вдруг перехватило дыхание. Поврежденные пулями программные модули составляли единое целое с живой тканью, они вросли в нее, и внезапно открывшийся синтез двух противоположностей выглядел столь ошеломляюще, что в первый момент Лайбен не испытал ни отвращения ни сострадания – в его голове внезапно воцарился вакуум, настолько сильным оказалось потрясение от увиденного…
– Ты дронг?!… – Наконец выдавил он.
Катрин кивнула, наклонилась, поднимая мешковатые складки одежды, и спустя мгновенье перед ним вновь стояла бледная девушка, облаченная в потертый местами порванный комбинезон.
Множество самых противоречивых мыслей и чувств обрушилось на Лайбена. Ему казалось, что кто-то залез в его голову, и безжалостно рвет устоявшееся мировоззрение, причудливо перемешивая между собой ставшие вдруг бессмысленными обрывки прошлого, из которых уже не сложить новой мозаики понимания.
Он нашел в себе силы поднять взгляд и посмотреть на Катрин.
Она стояла, будто окаменев, отвернувшись от него, будто ждала решения свой участи, но ни один из инстинктивных порывов, частенько руководивших действиями Стикса, не толкнул его к брошенному автомату…