С охраной на въезде командир повел себя правильно. И вежливо, без лишнего хамства, и в то же время рыкнул и зубы оскалил, силу свою обозначил. Мол, мы ребята спокойные, но вот в дела наши нос совать не нужно. Рыкнул-то, вроде, на Пашу Горелого, но, похоже, прониклись и оценили все, кто слышал. Сам Тюкалов, смотревший в тот момент на Пашу и Прохорова, не увидел, а вот Володя, глядевший на охранников, отлично видел, как они в тот момент напряглись. Стволы свои так в лапах сжали — странно что не поломали. Чей человек Горелый — тут все знают, оно сразу видно, и если новичок может его спокойно, не задумываясь о последствиях, окоротить… Такое поведение говорит само за себя куда красноречивее, чем пара бронетранспортеров.
Уже в «Роще», затащив все вещи на третий этаж, в комнату, которую ему этой ночью делить с Михаилов и Толей Курсантом, Володя решил, что называется «пообнюхаться». Пока Тюкалов своим бойцам задания раздает и их исполнение контролирует, можно покрутиться тут, прояснить, что как, что почем. С местными пообщаться, про цены и ассортимент здешних лабазов расспросить, да и так, просто за жизнь потрепаться. Как Михаил любит пошутить: «Прояснить оперативную обстакановку». С ехидным, разбойного вида дедом, встретившим их у ворот гостиницы, Володя решил не связываться. Того по ухваткам и поведению видно — тот еще волчара. С такого не только сам ничего не поимеешь, а скорее он тебя до исподнего разденет, причем с шутками и прибаутками. Не, ну его к чертовой матери! А вот со стоящим за стойкой разбитного вида мужичком, чем-то неуловимо похожим на хозяина «Ржавой гильзы» в Иловле поболтать можно. По всему видать — такой же жучара ушлый, а значит, знает все и про всех. Настоящий кладезь информации при правильном подходе. Можно еще с подавальщицей поговорить, толстой и, судя по лицу, явно веселого нрава теткой, лет этак сорока пяти — пятидесяти. Тоже источник не из худших. Женщины вообще любят говорить, когда видят, что их слушают, ну а если еще и наводящие вопросы задавать, двигая беседу в нужном направлении… Тут уж тебе, как говаривал Рыжий, все тайны мадридского двора выложат. Что это за двор такой, полный тайн, и где он находится, Володя почему-то у Волженкова спросить всегда стеснялся. А теперь, видно, и не доведется уже. Отогнав от себя вдруг нахлынувшие, вместе с воспоминаниями о старшем товарище и учителе, грустные мысли, Стельмашок целеустремленно двинулся в сторону стойки бара.
С барменом, назвавшимся Степаном, они протрепались минут, наверное, тридцать, пока их не прервал подошедший от столов Анатолий, который по-дружески толкнул ходока в плечо пудовым кулачищем и добродушно пробурчал: