5
Серебряный кубок глухо ударился о стену и упал.
— Дикси, вина!
Юный седовласый воин робко приоткрыл дверь. Кувшин вина он прижимал к груди.
— Повелитель. К вам пришли Эшли и Конрад.
— К черту! Вина!
Дикси обернулся и покачал головой. В прихожей раздался недовольный ропот.
— Долго еще ты будешь торчать в дверях?
Ноги меня не держал. И попытка подняться потерпела неудачу. Я грохнулся на стол, сметая почти не тронутые закуски. Я пил третий день, не выходя из-за стола. Редкие мгновения сна или скорей забытья моя голова покоилась в чаше с овощным салатом. Запой! До этого я обошел за неделю все кабаки и таверны. Пил, буянил, орал песни и все порывался найти Забудь-Забудь. Видимо, спьяну потянуло на постельные подвиги.
Дикси водрузил на стол кувшин. Пока он пытался выискать целый кубок или иную подходящую посудину, я присосался прямо к горловине.
— Повелитель…
— Прочь. Хотя, постой. Где Джошуа?
— В кафедральном соборе.
— Ух ты! Наш убивец замаливает грехи?
Не успел Дикси ответить, как распахнулась дверь и вошли Эшли и Конрад. Юноша замахал на них руками, пытаясь выпроводить. Конрад плавно обогнул ретивого слугу. Хмурый насупленный Эшли просто двинул Дикси в челюсть. Юноша отлетел в дальний угол комнаты.
— Правильно. Бей своих, чтоб чужие боялись, — подзадорил я Эшли.
— Я его привел — я и разберусь.
Конрад ловко опутал Дикси веревкой. Встряхнул. Юноша очумело крутил головой. Из разбитой губы тонкой струйкой побежала кровь.
— Поднимайся! Разговор есть.
Бесшумно появились преты и выволокли Дикси из комнаты.
… Идет охота на волков, идет охота —
На серых хищников, матерых и щенков!
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,
Кровь на снегу — и пятна красные флажков…
Тем временем пьяным голосом надрывался я вдохновенно. Попытку отобрать кувшин я пресек на корню. Наконец-то все ушли. Я кое-как стянул через голову рубаху. Жарко. Отхлебнул вина. Только бы не отключиться, иначе вновь вернуться видения…
Рвусь из сил — и из всех сухожилий,
Но сегодня — опять как вчера:
Обложили меня, обложили —
Гонят весело на номера!
Очнулся я часа через два. Голова гудела, содержимое желудка рвалось наружу.
— Баста!
Я сполз на пол и на карачках добрался до таза в углу комнаты. Блевал долго, надрывно, почти с наслаждением. Вонь стояла невообразимая, словно толпа бхуту заглянула в гости. Тело болело так, что зародилось подозрение, не отвел ли Джошуа или Эшли на мне душу, пока я был в отключке. Видеть никого не хотелось. Больше всего на свете хотелось лечь и умереть. Скрипя зубами, я встал. Комната резко качнулась, и я, воспользовавшись моментом, пробежал до двери. Ухватился за ручку, иначе не устоять. В голове сводный оркестр африканских племен наяривал бравурные марши. Первые шаги дались с трудом. Я блуждал по коридорам в одиночестве с полчаса. И куда все подевались? Впрочем, если взглянуть на последние события со стороны, то на месте моих спутников, я именно так и поступил бы — сбег. Сколько раз я слышал — «Не пей. Пьяный — ты нехороший». И надо признать, что это самая мягкая характеристика. Пьяный — я просто скотина. Разнузданная и неугомонная. Из ближайшего прохода появился Рвать-Рвать, и я обрадовался ему, как самому дорогому человеку.