Алексей, не глядя на него, схватил защитника за загривок, пригнул к полу и сильно сжал пальцы. Тот охнул, засучил руками, пытаясь вырваться, но у него не получилось. Держа Флегонта одной рукой, второй Лыков вынул записку Пашки-Канонира и протянул её Антонине.
— Грамотная? Тогда читай.
Девушка взяла письмо, повернулась к свету и стала медленно читать его про себя, шевеля губами. Флегонт к тому времени уже затих, кротко ожидая своей участи. Алексей разогнул его и сказал только одно слово:
— Брысь!
И рослый осанистый мужчина мгновенно скатился вниз по лестнице и исчез.
Дочитав записку до конца, Нина вернула её гостю и сказала, отступая в комнату:
— Проходи. Эко ты моего нового-то напужал; а такой был бравый!
— Не люблю, когда, не спросясь, руки распускают.
— Где ты с Пашкою встренулся?
— В Семибашенном[30]. Вчерась оттуда; а Пашке ещё два года тужить.
— За что угодил? — полюбопытствовала девица Непотребкова, с любопытством оглядывая крепкую лыковскую фигуру.
— Щелбана дал одному стрекулисту. Навроде твоего драгуна, бравый чересчур! Его в Обуховскую больницу, меня в Семибашенный.
— Твоими щелбанами, как я погляжу, на Скотопригонном быков валить можно. И как вышел?
— Как все выходят? Отначился[31]. Ты вот про Мишку расскажи, где мне его сыскать?
Но тут их разговор прервал топот на лестнице, и в комнату ворвался здоровенный детина с типично бандитской рожей и с регалкой[32] на крепкой волосатой груди, проглядывающей в вороте рубахи. Из-за его плеча осторожно, но с оттенком злорадства высовывался Флегонт.
— Это что за лиходейство во вверенном доме? — заревел детина, угрожающе подступая к титулярному советнику. — Кто таков, какого звания?
— Лыков Алексей Николаевич, — спокойно представился сыщик. — А ты чего сюда припёрся? Ещё один драгун?
— Я — Кобёл, — гордо отрекомендовался детина. — Тутошний комендант. Говоришь, Лыков? Ха! Я про тебя, кажись, слыхал! Маненький, а любых батырей ломает… Это ты о прошлом годе в Псковской тюрьме с Большим Сохатым сидел? Он об тебе чудеса рассказывал…
— Было дело. Знаешь Сохатого?
— Товарищ мой! Щас у меня в гостях сидит, в соседнем дому!
— Во как! — обрадовался Лыков. — Будь я проклят на семи кабаках! Веди его сюда. Я тут быстренько закончу, и пойдём в хорошее местечко царя поздравлять[33]. Зубы сполоснём. Год целый не видались — надобно вспрыснуть!
— Ага, я мигом, — просветлел лицом Кобёл. — А ты, девка, — повернулся «комендант» к Антонине, — ответь господину Лыкову всё, что ни спросит. Это такой человек!
И убежал.
Большой Сохатый, или, по метрике, Рафаил Осипов, был знаменитый на севере России «иван», главарь шайки дергачей. Лыков действительно встречался с ним в Псковской тюрьме и там они сдружились. Появление авторитетного уголовного приходилось на руку сыщику, так как подкрепляло его легенду и могло облегчить поиски.