Однако вера Джерарда в отца роковым образом покачнулась, когда герцог умер. На последнем вздохе Дарем молил их о прощении, но лишь когда они готовили отца к погребению в мавзолее, Джерард и его братья узнали о том, какой именно грех совершил их отец. За несколько лет до того, как унаследовал титул герцога, и за десять лет до того, как женился на их матери, он тайно вступил в брак. И этот скоротечный брак так и не был аннулирован, не был признан фиктивным. Развода тоже не было. Этот брак мог стоить Джерарду и его братьям всего, что они привыкли считать своим по праву. Поскольку если тот первый брак отца не утратил силу, то второй брак — брак с матерью его троих сыновей являлся незаконным, и дети, рожденные в этом браке, признавались незаконнорожденными. И все из-за того, что Дарем в своей безграничной самоуверенности решил скрыть этот факт своей биографии от сыновей даже тогда, когда получил письма с угрозами предать гласности его истинное семейное положение.
Джерард злился на отца. Герцогство Дарем считалось одним из самых богатых в Англии, и все их ожидания были так или иначе связаны с наследной собственностью. Открывшиеся обстоятельства имели эффект разорвавшейся бомбы. В своем завещании Дарем оставил ряд распоряжений, касающихся имущества, не отчуждаемого с титулом — приобретенного им, когда он уже являлся герцогом, и приданого их матери. Однако по сравнению с тем, что они могли бы иметь, это были сущие крохи.
Чарли, который с пеленок знал, что титул герцога перейдет ему, по завещанию отца получал дом в Линкольншире, которым почти не пользовались и о котором почти не заботились при жизни отца, и деньги, которых едва могло хватить на содержание этого дома. Эдварду, посвятившему большую часть жизни управлению обширными владениями Дарема, благодаря его радению процветавшими и приносившими хороший доход, предстояло увидеть, как плодами его трудов воспользуется человек, не сделавший для имений Дарема ровным счетом ничего. Скорее всего, они достанутся вертопраху Огастусу, дальнему родственнику их отца. Джерарду, младшему сыну герцога, тоже было что терять. Третий сын, конечно, не мог рассчитывать на то же наследство, что и старший, и Джерард с детства знал, что ему придется самому искать возможность обеспечить себе достойную жизнь. И все же, если окажется нечем оплатить патент на очередное воинское звание, он будет вынужден оставить военную карьеру — поприще, которое он сам для себя выбрал, ради которого проливал кровь и к которому со временем почувствовал призвание. И тогда у него совсем ничего не останется. Их всех объявят бастардами и изгонят из приличного общества. Они будут вынуждены влачить существование на тысячу фунтов в год без всякой надежды хоть когда-нибудь выбиться из нужды, поскольку у них не останется ни одного, даже плохонького имения, способного приносить доход и давать надежду на лучшие перспективы.