— Вы не проголодались? — удивленно спросил он. — Я думал, вы успеете нагулять зверский аппетит. Вы тонка, как тростинка, Кейт.
Она прочистила горло.
— Почему вы меня так называете?
Джерард усмехнулся:
— А вам нравится?
— Никто никогда не называл меня Кейт…
Отец звал ее так, когда она была ребенком, однако мать считала, что уменьшительными именами зовут своих детей только простолюдины. К тому времени, как ей исполнилось двенадцать, отец тоже перестал ее так называть.
— Если у вас нет веских возражений, я бы предпочел звать вас Кейт.
Джерард расстегнул пуговицу на вороте рубашки и спустил с плеч подтяжки. Наклонившись над тазом, он щедро плеснул воды на лицо и голову, так, что вода залила ему шею и грудь. Кэтрин старалась не смотреть на него, когда он вытирался.
— Ну, так как? — спросил он. Белая рубашка, намокнув, льнула к его плечам. От энергичного растирания его влажные буйные кудри торчали во все стороны.
— Вы о чем? — прошептала Кэтрин. Отчего-то она не могла оторвать взгляда от этих влажных завитков. Она боялась смотреть на его плечи и предплечья с рельефно выступающими мышцами.
— О возражениях насчет того, чтобы я называл вас Кейт. — Джерард опустился на стул напротив нее и стал снимать с блюд крышки. — Надеюсь, у вас их нет. Так вы проголодались?
Кэтрин беззвучно кивнула.
Похоже, он остался доволен ее ответом и наложил ей полную тарелку еды, а себе еще и с горкой. Затем налил им обоим вина и отодвинул поднос с едой в сторону.
— Так могу я называть вас Кейт? — снова спросил Джерард, и только тогда Кэтрин осознала, что он уже дважды задал этот вопрос.
Она судорожно перевела дыхание.
— Конечно.
— Очень хорошо, — пробормотал он. — Кейт.
Затем они принялись за еду почти в полном молчании. Сказалась утомительная дорога, предельное эмоциональное напряжение последних нескольких дней и, самое главное, нервозное ожидание того, что ей предстояло после ужина. Она едва ощущала вкус пищи. Похоже, и муж ее слишком устал, и ему, как и ей, совсем не хотелось разговаривать. Он лишь подливал ей вина, не донимая никакими вопросами.
После того как они поели, слуги убрали со стола, и они остались вдвоем. В комнате вдруг сделалось очень жарко и душно. «Первая брачная ночь, первая брачная ночь», — стучало у нее в голове.
Капитан, однако, нервозности не ощущал. Стянув сапоги, он плюхнулся в кресло и вытянул ноги к огню. Откинув голову, он устало вздохнул.
Должно быть, она издала какой-то звук, потому что он на нее посмотрел.
— Да?
Кэтрин смочила губы. Ей надо было о чем-то с ним говорить, но высказать вслух то, о чем она думала, Кэтрин не могла. Не станет же она ему говорить, что его полуодетый вид ее слишком смущает.