— Послушай, Пепе, — проговорил он сиплым, простуженным голосом, — тебе не кажется, что на этом чертовом острове кто-то есть?
— С чего ты взял? — удивился Перейра.
Беспокойно переминаясь с ноги на ногу, Ремедиос кивнул в подветренную сторону.
— Там, в зарослях близ устья ручья, проснулись утки. Ты не слышал, как они кричали?
— Нет… Не обратил внимания.
— Их кто-то вспугнул.
— Да? Может, это был крокодил?
— Не знаю. — Ремедиос скользнул настороженным взглядом по серебристо-черной глади бухты. — Я вообще-то не трус, Пепе, ты же знаешь. Но сегодня… Сегодня душа у меня почему-то не на месте…
— Успокойся, — скривил губы Перейра, чувствуя, как спина его покрывается холодным потом; видно, беспокойство Лопе де Ремедиоса передалось и ему. — Если даже на острове кто-то есть — что с того? У нас на борту восемнадцать человек команды, две пушки и четыре фальконета. Это, как ни как, сила! Конечно, против большого корабля «Санта Барбара» едва ли устоит, но такого рода суда в здешних местах никогда не появляются — слишком много мелей. — Перейра подавил зевок, перекрестил рот и более твердым голосом добавил: — Собственно говоря, я не вижу в этой бухте иных судов, кроме нашего. А коли так, то и бояться нам нечего… Тссс! Кто-то поднимается по трапу.
— Должно быть, вахтенный начальник, — пробормотал Ремедиос, поспешно ретируясь с бака в сторону кормы, где находился его пост.
Из люка высунулась костлявая жилистая рука, сжимающая фонарь, а следом за ней появилась голова начальника вахты Мануэля Гонсало Кинтаны. Заметив Лопе де Ремедиоса, он грубо окликнул его:
— Эй ты, сукин сын! Я где велел тебе находиться?
— На корме, — еле слышно пролепетал Ремедиос, от испуга часто-часто моргая глазами.
— Так какого дьявола ты бегаешь по судну?
— Я… я…
— Иди сюда.
Матрос неохотно подчинился. Начальник вахты, поднявшись на палубу, схватил его за ухо и зловещим шепотом спросил:
— Где ты был?
— На баке.
— На баке? И что же ты там делал? Болтал со своим дружком?
— Я спросил у Перейры, не кажется ли ему, что на острове кто-то есть.
— На острове? — Кинтана отпустил ухо вахтенного матроса и бросил настороженный взгляд в сторону пляжа. — Ты что-нибудь заметил?
— Я слышал, как возле устья ручья, вон там, проснулись утки, и подумал, что это неспроста, — ответил Ремедиос, прикладывая ладонь к побагровевшему уху. — Их кто-то разбудил.
Кинтана почти минуту молчал, всматриваясь в неясные очертания берега, потом с иронией процедил сквозь зубы:
— Пуганая ворона куста боится… Вот что я тебе скажу: ступай туда, где тебе велено было находиться, и не смей шататься по судну до тех пор, пока тебя не сменят. Ты все понял?