Я придвинулся к нему и чуть понизил голос:
- Это просто пожелание, которое можно проигнорировать или настойчивая просьба, к которой надо обязательно прислушаться, господин Рэм?
Он почти всхлипнул:
- Настойчивая просьба... Прошу вас...
- Можете обращаться ко мне как к Андрэ.
- Прошу вас, господин Андрэ...
- Ну, если вы так настойчиво просите, то почему бы не остаться и не выслушать вас,
из-за чего этим документам не надо давать ход - я опять удобно разместился на стуле и закурил.
Рэм несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, беря себя в руки. По-видимому, ему это удалось, так как он уже более ровным, тихим голосом произнес:
- Все же, кого вы представляете и что вы хотите, господин Андрэ? Я так понимаю, что если бы вашей целью была моя компрометация, то вы бы здесь не сидели, а документы уже находились бы на столе председателя партийного суда НСДАП.
Я нагнулся, поднял с пола его одежду и бросил ее ему:
- Для начала я хочу, чтобы вы надели штаны, господин рейхсляйтер.
Дождавшись, пока Рэм торопливо оделся, а "росомахи", завернув в одеяло, вытащили из номера его любовника, я жестом потребовал у подполковника:
- Документы по "Колибри".
Взяв переданную Стасом папку, которую из архивов я протянул ее затравленно глядящему на меня рейхсляйтеру:
- Знаете подпись Гитлера? Не ту, стандартную факсимильную, а специальную, для особо важных документов, у которой последняя буква "р" имеет завиток вверх, а не вниз, как обычно?
Он закивал головой:
- Конечно, знаю. А откуда вы?..
- Неважно. Лучше возьмите и прочитайте вот это, - я протянул Рэму утвержденный Гитлером план по его убийству и уничтожению штурмовых отрядов.
По прогнозам наших психологов, начальник генерального штаба СА должен был сейчас "сломаться", не выдержав второго психологического удара. Вначале его поставили перед фактом, что за ним следят. И не просто следят, а документируют все его похождения, которые, в соответствии с идеологией нацистов, являются несовместимыми с членством в НСДАП. Если эти задокументированные факты будут преданы гласности - это не просто конец карьеры. Это жизненный крах честолюбивого и амбициозного рейхсляйтера, видящего себя в партийной иерархии, по меньшей мере, вторым после Гитлера человеком.
Ознакомление же его с ликвидационным планом должно было показать, что вся его жизнь висит на волоске. Что Гитлер хорошо осведомлен об амбициях главы Sturmabteilung и не собирается терпеть рядом с собой конкурента, в распоряжении которого находится такая грозная сила, как пятьсот тысяч штурмовиков.