Это место было ему незнакомо, хотя казалось, что он излазил здесь каждую пядь и знает окрестные руины, как никто другой в стае. Тропинка, проложенная меж развалинами высотки и недостроенным домом, огибала зарывшийся в землю ковш экскаватора. Сама машина была давно растащена на составные части. О том, что и она стояла здесь когда-то, свидетельствовали лишь окаменевшие следы траков. Бурьян, бурно разросшийся вокруг, оставил в неприкосновенности эти две широкие полоски земли, будто там, где покоилась когда-то мертвая машина иного мира, не могло уже расти ничто живое.
За ковшом прятался крохотный, чудом сохранившийся домик в один этаж. Хватаясь за почерневшие от времени зубцы ковша, мальчик сделал шаг, другой по направлению к домику. Крутое крыльцо в три ступеньки взбегало к приветливо распахнутой двери. Заходить внутрь было страшно. Стаи никогда не жили под крышей, не искали убежищ в домах, кочуя по городу, нигде не находя постоянного пристанища. Даже непогода – проливные дожди, трескучие морозы и снежные метели – не могла загнать их под крышу надолго. Мальчик видел мало зим. Он помнил прозрачное небо над головой и боялся замкнутых пространств. Но этот маленький домик выглядел так необычно…
Постояв еще немного, он все-таки решился взойти на крыльцо, хотя бы одним глазком заглянуть внутрь. Деревянные перила, украшенные когда-то резьбой, рассохлись и неприятно скрипнули под пальцами. Мальчик отдернул руку, едва прикоснулся к ним, так внезапен был этот короткий, чем-то похожий на стон, скрип. В ответ ему вдруг раздался второй такой же. Мальчик отпрянул, глядя на крыльцо с опаской. Звук раздался оттуда, из-под ступеней, на которые он не успел еще даже опустить обутую в мягкие кожаные носки подошву. Он постоял еще немного, напряженно вслушиваясь, но звук не повторился. Тогда мальчик опустился на колени, пристально и с некоторой опаской вглядевшись в темную тень, отбрасываемую деревянными ступенями. Оттуда, надежно спрятанный разросшимся кустом репейника с одной стороны и зарослями травы – с другой, на него глядел маленький вислоухий щен. Лишь по белому пятну, украшавшему большой выпуклый лоб дворняги, да по ярко блестевшим карим глазам мальчик различил в антрацитовой тени собаку. Щенок был темен как ночь.
– Черныш! Эй! Черныш! – прошептал мальчик громко.
Положив передние лапы на ступеньку, щенок приподнялся, просовывая в узкую щель черный любопытный нос. Мальчик не видел, но очень живо представил себе, как там, под крыльцом, маленький песик отчаянно виляет куцым хвостом. Картинка эта на какое-то мгновение оттеснила все, даже голод, терзавший желудок острыми, мучительными спазмами. Улыбаясь невольно и приговаривая «сейчас-сейчас», мальчик раздвинул руками высокую траву, росшую с одной стороны крыльца, и увидел свободный, чуть углубленный сильными собачьими лапами лаз. Черный щенок кинулся ему навстречу, ткнулся мокрым холодным носом в лицо. Мальчик отвернулся невольно и почувствовал, как шершавый язык лижет ему ухо. Мальчик тихонько засмеялся, и в ответ на звук рядом шевельнулась, просыпаясь, вторая, такая же черная, без единого пятна тень.