Конечно, тотальное лишение населения оружия и предметов, подходящих под его определение, было бы абсурдным, и здесь в дело вступало то самое сложное переплетение бюрократических правил, которое и делало эту систему тем, что вызывало у Манчи восхищение. Во–первых, в особые категории попадали охотники, шахтеры и лесорубы, чья работа была бы немыслима без таких вещей как луки, кирки и топоры. Разумеется, капканы, пилы, кувалды и костыльные долота использовались ими также активно, но в полной мере заменить главные инструменты каждой из этих профессий они не могли. Имперское чиновничество справлялось с этой проблемой при помощи элементарного налога «на добытчиков». Согласно нему, пошлина, облагавшая «орудие труда», была смехотворна, но вот обязательное требование «доказать» свою принадлежность к указанному ремеслу, при помощи надежных свидетелей или демонстрации, позволяло местным судьям и управляющим быть уверенными в том, что девяносто девять из ста «орудий» используются по назначению. Рыбацкие багры, косы, вилы, садовые ножницы и разная мелочь, встречавшаяся в столярных мастерских, под этот якобы налог уже не подпадали, но столь жесткие меры, действительно, выглядели бы слишком избыточно.
Почти аналогично вопросу «добытчиков» обстояло дело с кузнецами, кожевниками, скобянщиками и оружейными мастерами. Как–либо ограничивать этих людей, особенно последнюю группу, было бы в высшей степени глупо, и поэтому надзор за всеми мастерами осуществлялся через императорские военные склады. Разрешение на работу от распорядителя ближайшего «неприкосновенного запаса» давало ремесленникам право производить все, что угодно. А вот продавать соответствующие товары они могли только государственным перекупщикам или торговым домам. Через складское начальство и казенные шун–я также контролировался почти весь легальный оборот оружия и боевой брони. В таких местах, как военные ломбарды обслуживали, кроме упомянутых привилегированных классов, только наемников с имперской лицензией или воинов «союзных народов».
Приобрести наемную лицензию, в свою очередь, мог тоже далеко не каждый. Кроме обязательной в таких случаях проверки навыков, как и с охотниками, право заниматься наемничьей деятельностью могла получить только команда численностью никак не меньше тридцати человек. Чтобы не быть объявленными бандой разбойников, каждые полгода командир отряда был обязан отчитываться в ближайшем гарнизоне. В каждом таком случае им предоставлялись верительные грамоты, подтверждающие, что в данный конкретный момент времени эти люди имеют официальный договор с каким–либо нанимателем, перечень которых также был весьма ограничен. Нет, нанять отряд личной охраны мог даже простой крестьянин, но вот объясняться с имперскими приставами относительно того, откуда у него взялись средства на оплату таких услуг, ему предстояло в гордом одиночестве. Что, впрочем, не исключало возможности действительно накопить средства и заключить подобный договор с наемником–одиночкой, хотя таких даже на всем обширном пространстве Империи было очень немного. Право работать в индивидуальном порядке получали лишь те, кто прослужил больше пятнадцати лет в командах, имеющих кристально чистую репутацию. Брали такие бойцы за свои услуги соответствующе.