Полное отсутствие каких–либо защитных сооружений и великолепные имперские дороги позволили генералу Окцу овладеть Имабаси практически сходу, еще даже до того, как он осадил Таури и выбил гарнизоны из нескольких небольших фортов, разбросанных по округе. Несмотря на обычай отдавать захваченное поселение на сутки в полную власть тех солдат, что сумели сломить сопротивление его защитников, Имабаси избежал серьезных погромов и разорения. Дело в том, что еще до начала похода Манчи отдал особые распоряжения относительно нескольких населенных пунктов, к числу которых относился и этот город. Уничтожение Таури виделось юнь неизбежным, культура и история этого места стали бы главным камнем преткновения на пути поглощения южных территорий Империи, и одних лишь внешних перемен было бы недостаточно, чтобы с полным правом провозгласить Генсоку частью царских земель. Новой столицей региона должен был стать именно Имабаси, сохранив в максимально нетронутом виде свои доходные производства и иные богатства, включавшие в себя опытных рабочих и умелых управляющих.
Генерал Окцу нашел простой и действенный способ, как спасти город от излишне агрессивных подчиненных. В Имабаси было решено организовать трофейное хранилище, куда со всей провинции свозились различные ценности, «приобретенные» войсками доблестной пятой армии. Мало кто из воинов–юнь решился бы грабить что–либо поблизости от такого места, поскольку доказать личной страже генерала, схватившей тебя на улице, что эти вещи ты утащил в соседнем доме, не с одного из «складов», было довольно проблематично. А за «воровство у своих» в армии Юнь было принято ломать хребет, даже не утруждаясь такими формальностями как полевой трибунал. В результате солдатам пришлось ограничиться лишь непродолжительными пьяными гуляньями, а те, кто зашел хоть на полшага дальше, в полной мере отведали бамбуковых палок десятников и плетей генеральской охраны.
Было это колдовством или случайным везением, но более подходящей и незащищенной цели, чем Имабаси, для Ханя просто не существовало. Несмотря на то, что срочное предупреждение о приближении имперской эскадры успело достигнуть коменданта за двое суток, предпринять хоть что–либо путное тот не сумел. Попытки организовать вывоз награбленной добычи и укрепление оборонительных позиций оказались сорваны, по утверждению автора письма, исключительно из–за «кривых рук» и «непроходимой тупости» писцов и учетчиков армейской канцелярии. Впрочем, сам комендант в момент нападения каким–то неведомым образом оказался на изрядном удалении от города. При этом он, разумеется, отбыл со всей своей долей добычи, а также с обозом и личной прислугой, включавшей в себя поваров, музыкантов и танцовщиц–наложниц.