– Отдыхайте пока, – сказал Князев. – Еще успеете намахаться.
– Дальше плесы?
– Дальше шиверы. Но если не грести, не обгонять течение, лодка окажется неуправляемой. Шмякнет о камни, и будем пузыри пускать. Утонуть, может, не утонем – там мелко, но груз…
– Я плаваю как топор, – предупредил Заблоцкий.
– В случае чего хватайтесь за веревки вдоль бортов.
За поворотом начался широкий плес. Князев положил весло на колени и закурил. Лодка, медленно поворачиваясь поперек течения, скользила бесшумно и плавно. Рядом плыла ее горбатая тень – загнутый нос, груда поклажи и две головы сзади. Хотелось лечь на спину, отдавшись течению, закинуть руки за голову и бездумно глядеть в небо. Плыть и плыть так…
Клипер-бот стало относить к берегу. Князев взялся за весло. Слева показалось знакомое обнажение темных слоистых доломитов. Неделю назад оно было наполовину под водой, а сейчас виден бечевник. Упала вода, сильно упала. Не застрять бы.
Еще поворот, и снизу послышался глухой невнятный гул. Князев привстал. Метрах в двухстах, за солнечной рябью, плясали над урезом воды короткие бесцветные язычки. Они быстро приближались. Князев опустился на корму, расставил колени.
– Весла на воду!
Мерный шум воды нарастал. Лицо у Князева сделалось напряженным. Вытянув шею, он замер и вдруг резко и сильно гребнул и вывернул весло. Качнуло раз, другой, упругий толчок слева, толчок и скрип резины о камень справа, крен. Заблоцкий бросил закрепленные в уключинах весла и схватился за борта.
– Гребите! Какого черта!
Левое весло вспенило тугую воду, правое заскрежетало о камень, еще толчок, визг Дюка, искаженное от усилий лицо Князева, опять режущий по нервам скрип резины, лодка качнулась и выпрямилась. Мимо борта, вровень с поверхностью воды, проплыл огромный плоский валун.
Князев перевел дыхание:
– Такие камни самые опасные. Их метра за три замечаешь, не дальше. Ну, как самочувствие?
Заблоцкий, скособочась, частыми и сильными гребками гнал лодку вперед. Ох и гадкое у него было самочувствие. «Трус и подлец, вот ты кто! – думал он о себе. – Весла бросил, подонок…»
Дюк нетерпеливо перебирал лапами и скулил.
– На сушу просится, – сказал Князев и повернул к берегу. Они еще не пристали, как Дюк, изготовившись, сделал громадный прыжок и благополучно приземлился на гальку.
Передышка оказалась очень недолгой, короче длины сигареты. Впереди снова зашумело, и Князев выплюнул окурок.
А дальше некогда было ни курить, ни думать о чем-то постороннем, ни даже вытирать с лица брызги. Шивера пошли один за другим. Расстояние между ними все сокращалось, пока речка не превратилась в непрерывный грохочущий перекат.