– Конспирация, – вставил Тапочкин. – Тайну вклада гарантируем.
Лобанов угрюмо сверкнул глазами.
– Пусть кто трекнет. Задавлю, как кутенка…
– Вы, братцы, не с того начали, – сказал Князев. – Давайте сперва о главном!
– Андрей Александрович, разрешите! – Матусевич тянул руку. Князев кивнул. Матусевич встал, одернул куртку. Голос его звенел и прерывался. – Я знал, что вы… что вам тоже… Вы же сами…
Он шагнул к Князеву, умоляюще прижал руки к груди:
– Пошлите меня, Андрей Александрович! Меня и… – он повернулся к Лобанову, тот частыми затяжками докуривал бычок и снизу вверх выразительно глядел на него, – и… Колю, конечно!
Тапочкина подбросило с места.
– А я что, рыжий? – закричал он. – Я эту руду три раза во сне видел, понял? Подумаешь, студент! Я тоже все породы различаю!
Он повернулся к Высотину.
– А ты чего молчишь? Я за тебя распинаться должен?
Высотин, потупившись, сумрачно сказал:
– Я же не такой выскочка, как некоторые… Пошлют – пойду.
– Интере-е-есно! – пропел Тапочкин. – Интересное у тебя настроение! Я думал, ты геолог, а ты, как бухгалтер, рассуждаешь…
– Ну ты, молокосос! – прикрикнул Высотин, но Князев остановил его:
– Не надо, ребята, петушиться. Я понимаю, на восток всем охота. Я сам бы первый пошел. И товарищ Заблоцкий не отказался бы, а?
– Товарищ Заблоцкий еще как не отказался бы, – ответил тот.
– Думаю, среди поисковиков никто не отказался бы. Я так и рассчитывал, что добровольцев искать не придется. А вот с горняками как?
– Сколько надо? – спросил Шляхов.
– Двоих. На мелкие шурфы.
– Это какие же мелкие? До двух с половиной, что ли?
– До двух с половиной – до трех. Как лопатой дотянешься.
Шляхов сложил губы трубочкой, нахмурился.
– На этом заработаешь… Беготня одна. Расценки-то сам знаешь…
– На консервах больше прожрешь, – добавил кто-то из горняков.
Вскочил Матусевич.
– Да что вы, товарищи! Такое положение, а вы торгуетесь! Да я вам из своей зарплаты доплачивать буду!
– Тихо, сядь! – досадливо махнул на него Князев. И Шляхову: – Сергеич, скажи по чести, я вас обижал когда-нибудь?
– Да нет вроде…
– И сейчас не обижу, – твердо сказал Князев. – Сколько имели, столько будете иметь.
– Серьезное дело… Обмозговать надо.
– Обмозговывайте, – сказал Князев, – только сейчас. Утром будем расходиться.
Шляхов поднялся, шагнул к проходчикам. Князев исподлобья наблюдал за ними. Шляхова он знал как облупленного: сейчас тот всех выслушает, потом сам скажет пару слов, наметит кандидатуры – и начнет торг. Без торга нельзя, на то они и сдельщики. Сергеич – бригадир заботливый, горняков своих в обиду не даст, выцыганит все, что можно.