- Я знаю, что такой театр, спасибо.
- Начнём с начала, Долорес. Вы снялись с насиженного места и уехали в большой город. Уже одно это - довольно тяжело. Ритм Лондона после размеренной жизни в провинции - немалый стресс. Чужие люди, работа, счета, машины, метро в час пик.
Можно подумать, что она первый раз в жизни увидела грузовик и с перепуга приняла его за дракона.
- Далее вы вынуждены были работать прислугой.
- Да. Горничной.
- В большом богатом доме, живущем по своим правилам.
- Так оно и есть.
- Ваша хозяйка была добра?
- Не думаю, - говорит Долорес, поёжившись.
- Вот видите! - он поднимает палец. - Если бы не обстоятельства, всё сложилось бы иначе. Не каждый приспособлен к роли слуги и уж точно далеко не каждый станет терпеть разнос за разбитую чашку или пятно на ковре.
Да уж. "Знали бы вы, мистер, что там был за разнос", - мрачно думает Долорес, но сдерживается:
- Разнос разносу рознь.
- Ваша хозяйка подняла на вас руку? Хотя бы раз?
- Что-то вроде того, - всё-таки сообщает Долорес, размышляя, можно ли сказать так о болевом шоке.
- Это случилось только однажды?
- Да. Кажется, да.
- Что же такого вы натворили?
- Разбила лунные часы.
- Хм... - "Ну, что ж, пускай будут лунные часы", - он мысленно пожимает плечами. - Давайте сделаем так: попробуйте представить себя на месте вашей хозяйки. Возможно, они были ей дороги - скажем, как память. Возможно, имели немалую цену. Полагаю, вы бы тоже разозлились, испорть кто-то вашу вещь?
- Разозлилась бы. Наверное, - да даже озверей она, как стая бешеных собак, всё равно не смогла бы делать то, что хозяйка делала, не пошевелив и пальцем.
- Вы оказались не в состоянии поставить себя на её место, но вопрос не в этом, - решает объяснить Чейз. - В любом случае, бить другого человека плохо. А здесь ударили вас - это ужасно вдвойне, ведь так? Неприятно. Больно. Унизительно.
Конечно, док, вопрос не в этом. Вопрос в слове "человек" - и в существовании понятия "не совсем человек".
Однако он сам подбрасывает ей готовые ответы. Словно в школьных тестах, где не надо придумывать из головы, а всего только выбрать - да или нет. Иногда наобум: да, так да - нет, так нет. "А" или "D" в табеле.
Ни да, ни нет. Не знаю. Что-то третье, которое висит над её головой, словно кусок скалы. Что-то такое, для чего не существует таких простых и знакомых ответов "да" и "нет".
- Долорес! - окликает Чейз.
- Да, мистер Чейз... Эллиот. Ударили меня - ужасно вдвойне, - повторяет она, как попугай, понимая, что поход к психоаналитику - это, наверное, плохая идея. Выброшенные деньги, которых и так не густо.