— Все переустройства в стране мне понятны: они разумны, а реформа насчет политической работы?.. Не понимаю… Если… Если человек заговорит о достоинстве воина, а это называют политработой вверх ногами…
— Ну, мил человек, это вы уже, так сказать, с критикой начальства выступаете.
— Да, и с критикой начальства.
Вот что я вам скажу, Аркадий Кириллович: я служу годков на пять побольше Дмитрия Александровича, а на погонах у меня одной звездой меньше. Да-с, вот так же ерепенился, отстаивал свое высокое достоинство, ну, и снизили меня в должности и звании. На разборе учений вздумал свое мнение отстаивать, да тогда еще капитана первого ранга Арыкова учить, да после еще и с изложением своих взглядов к министру… Мне на корабль при первом же подходящем случае комиссию прислали. Ну, и в результате проверки… — Платонов выразительно взмахнул ладонью. — И, заметьте, мне никто не мстил; просто я хотел выказать себя умником, вот с меня, как с умника, спрос и удвоили, а я и не выдюжил. Ну, теперь в старпомах по век моей службы. А может, раньше на береговую должность определят.
— Ну и как вы считаете, справедливо с вами поступили? — полюбопытствовал Селяничев.
— Так ведь сами понимаете, синяки и шишки на лбу без боли не вскакивают. А служба требует умения смиряться.
— Беспринципно! — возмутился Селяничев. — И в военной службе есть и должна быть борьба мнений, есть противоречия, которые двигают вперед военную науку и саму службу совершенствуют. А все-таки что же было подходящим случаем для инспекции, в результате которой вы так пострадали?
— Два матроса с моего корабля на берегу напились и дебош учинили.
— Ага! — воскликнул Селяничев. — Значит, воспитательная, политическая работа у вас была плохая.
— Довольно спорить, — решительно сказал Дмитрий Александрович. — Праздник же.
Дмитрий Александрович старался выказывать внимание своему старшему помощнику, офицеру более опытному, чем его командир. После обеда он предложил Платонову съехать на берег. Но тот ответил:
— Если позволите, я буду сегодня на корабле. Знаете ли, старый обычай: в первые дни праздников всегда отдыхает командир корабля, а старпом службой правит, я велел дома все на завтра приготовить, ну, и гостей тоже на завтра пригласить.
С легким сердцем Дмитрий Александрович сошел в поданный к трапу щегольской катер. Горнист сыграл «захождение». Остановившийся на верхней площадке трапа Платонов взял под козырек. Фыркнул мотор, матрос оттолкнул крюком нос; взбивая винтом бурун, катер начал разворот, беря направление на ворота гавани. Дмитрий Александрович приложил руку к фуражке и тотчас опустил. Горнист дал «исполнительный». Платонов продолжал стоять на верхней площадке трапа, провожая взглядом командира. «Старается. Служит. Ну, что бы такое сделать, чтобы он не оставался „вечным старпомом“?» — Дмитрий Александрович отвел взгляд от своего красавца-крейсера.