В конце концов, ведь искусство соблазнять — это его ремесло. Никакими другими занятиями он не интересуется вот уж пятнадцать лет, а сейчас ему тридцать. Нельзя сказать, что он не умен; он человек хитрый, ловкий; пылкость, поэзия с таким характером несовместимы, — это душа прокурора. Так что же? Тем больше оснований полагать, что он рассуждает правильно.
Да, так и надо сделать: буду ухаживать за госпожой де Фервак. Должно быть, скучновато с ней будет, но я буду глядеть в ее прелестные глаза; они напоминают мне те, что любили меня так, как меня никто никогда не любил.
Она иностранка, вот мне и будет новый характер для изучения.
Я схожу с ума, совсем пропадаю, — я должен следовать этим, дружеским советам и не слушаться самого себя».
XXV
На службе у добродетели
Но если я буду вкушать это наслаждение столь рассудительно и осторожно, оно уж не будет для меня наслаждением.
Лопе де Вега.
Едва вернувшись в Париж и вручив маркизу де Ла-Молю ответ, которым тот, по-видимому, был крайне разочарован, герой наш, выйдя из его кабинета, бросился к графу Альтамире. Помимо преимущества быть приговоренным к смертной казни, этот блистательный чужеземец отличался еще крайним глубокомыслием и имел счастье быть весьма набожным; эти достоинства, а еще более того — высокое происхождение графа вполне отвечали вкусам г-жи де Фервак, и она часто виделась с ним.
Жюльен совершенно серьезно признался ему, что влюблен без памяти.
— Это поистине высоко добродетельная, чистая и возвышенная душа, — отвечал граф Альтамира, — только в ней есть некоторая доля иезуитства и какой-то напыщенности. Бывает иногда, что я прекрасно понимаю каждое слово, которое она произносит, но никак не могу понять смысла всей фразы. В разговоре с ней мне нередко приходит на ум, что я вовсе уж не так хорошо знаю французский язык, как меня уверяют. Это знакомство выдвинет вас, придаст вам вес в обществе. Но, знаете, поедемте-ка к Бустосу, — промолвил граф Альтамира, любивший во всем поступать последовательно и разумно. — Он когда-то ухаживал за госпожой маршальшей.
Дон Диего Бустос заставил долго и подробно объяснять себе, в чем дело, сам при этом не произнося ни слова, точно адвокат; он был похож на раздобревшего монаха, но у него были черные усищи, и держался он с непроницаемой важностью, а впрочем, это был честный карбонарий.
— Понятно, — сказал он наконец Жюльену. — Спрашивается, были ли у маршальши де Фервак любовники или их У нее не имелось? И следовательно: имеете ли вы надежду добиться успеха? Это вас интересует? Могу сказать вам: что касается меня, я потерпел фиаско. Теперь, когда меня это уже не трогает, могу сообщить по части ее характера следующее: на нее часто находит дурное настроение, и, как вы сейчас увидите, она довольно мстительна.